Расшифровка безобразия1. Лорка и Тирз. Вавилонские волки. Они же Волки Не Позорные, они же Борцы с Добром За Справедливость. Могут перекидываться в людей, но не любят.
2. Фалько. Мальтийския сокол. Он же "Сокол наследил". Жуткая помесь вампира и элементаля воздуха. Страдает завышенной самоуверенностью и гиперактивностью (гаванская сигара,воткнутая под хвост).
3. Райн, он же Рэйнгарт, он Хэллрайзер (С), он же Мертвый анархист, он же Помесь Зомби С Терминатором (С). Собственно, сказать что-то трудно. Получилось оно от песни "Hellraiser" и "Кошмара на улице Вязов". От песни - цимес, от Фрэдди - когти. Все остальное, очевидно, отк акого-то инфундибулума.
4. Дрю, он же Энди, он же Дохлый Мальчик. Призрак коматозника. Не Какёо и не Айгора, нет.
5. Ариэль и Миранда. Марионетки. Они же Double Trouble. Вампиры-готики. С идиотиками не рифмовать. Они просто так выглядят. Близнецы. Инцест. Да. И чего? И ничего.
6. Мару. Сурабая Мару. В женской ипостаси. Страшно до жути, я согласен. Примечание: mpreg здесь не пахнет. Как им не пахнет ни в одном нашем мире. "Кот Шредингера" не считается. Мару, как и некоторые земные животные, способен к смене пола (возраста и числа хромосом). Кто вспомнит, что значит его имя, заслужит мою вечную благодарность.
7. Ингер и Альпин. Прозвища пока не приклеились. Хотя... вру. Инги уже стал "наивным жеребеночком", а Алька - "золотцем, с *отцензурено* смолотцем". Просто кровососы, во всех смыслах этого слова. Не слишком умные, нагловатые, консервативные до омерзения, ненавидящие друг друга настолько, что каждый бы себе выколол глаз, лишь бы второй получил в два раза больше.
8. Эрга. Просто Эрга. Она же "ведьма я, эх, ведьма я, такая вот нелегкая судьба моя". Аватара Люци. И все тут. Никаких комментариев... единорогов я уважаю.
9. Тэрри. Кстати, тоже может менять пол, но нах? С девочками и без смены пола интересно, а мальчиков она в любом случае воспринимает только с гастрономической точки зрения. Странное существо, в природе которого никто до сих пор не разобрался, и отнюдь не потому, что не пытались.
Зачем? А просто так. Фотожоп поставил на рабочее место 8) Радости полные штаны.
От автора: вещь старая, но проверенная. И опробованная. Агату Кристи я бесконечно уважаю, и ни в коем случае не собираюсь смеяться над святым... разве что чуть-чуть. И любя ("Да я же в самом хорошем смысле слова!" - как в старом анекдоте).
~Lucy
Десять Негритят
Море было неспокойным. Серое небо нависало над водой грозно и почти враждебно. Так же враждебно выглядел небольшой остров, к которому спешил маленький катер. Холодный черный камень... вот и весь его пейзаж. Наверное, поэтому пассажиры на катере слегка вздрагивали, завидев остров на горизонте. Молодая светловолосая дама при его виде еще крепче вцепилась в свою сумочку и всхлипнула: - У меня плохое предч.. пред.. предчуствие.... - Предчувствие.- поправила ее другая... дама... Хотя ее вряд ли было можно так назвать. Она была одета, как мужчина. Мужской черный костюм, мужские ботинки того же цвета.... даже стрижка у нее была какая- то мужская. Взгляд холодных голубых глаз быстро пробежался по фигуре белобрысой возмутительницы спокойствия, от чего та еще больше задрожала и подошла поближе к своей спутнице. Вернее, это была не спутница, а так... новая знакомая. Ее звали Рей Хино и по ее наряду было легко судить, кем она была. Поэтому светловолосая тут же ухватилась за край ее черного одеяния и посмотрела в большие карие глаза. Странно, но в этих глазах не было ничего святого. Или же она было просто так взволнована, что ей на каждом углу мерещилась подстерегающая ее опасность. - Вам не кажется, сестра, что этот остров действительно навевает что-то такое... нехорошее?- спросила она. - Не знаю.- ответила холодно монахиня.- Этот остров ничем не отличается от тех мест, где я была раньше. От этих слов девушку слегка передернуло и к ней на помощь поспешил уже не молодой джентельмен с тростью. Он вовремя подхватил бесчувственное тело и обратился к муже-одетой даме: - Мистер...эээ... вы не поможете мне положить мисс? На лице ”мистера” появилось выражение чего-то до боли знакомого. Генерал Мамору Чиба долго служил своей родине и частенько встречал такое выражение в лицах своих противников и ... товарищей. Это было скорее желание, ясно читавшееся на их лицах. Вот и сейчас в лице этого парня промелькнуло что-то подобное. У генерала Чиба сложилось впечатление, что юноша был не в восторге от его предложения и хотел его за это убить голыми руками. Хотя после многих месяцев контузии он не мог быть уверен в своих предположениях. Итак, через несколько минут (немой сцены) светловолосая девушка оказалась на лавке. Ее окружали мешки с картошкой и луком. Столь незабываемый аромат быстро привел леди в себя и она снова вцепилась в рукав монашки. - Как холодно...- прошептала она ей на ухо и спросила.- А вы не знаете зачем нас всех туда..- она указала на быстро приближающийся остров,- туда пригласили? - Вероятно, это какая-то глупая шутка...- раздался позади них звонкий голос и все развернулись на него. Это впервые заговорила юная “леди в черном”. Никто не знал ее имени, как и имен остальных собравшихся на этой лодке. Но кроме этого... эта леди была еще совсем ребенком. Все, буквально все пассажиры не могли понять, как ребенок мог оказаться без присмотра. Генерал, как самый старший и самый опытный из всех, хотел было поинтересоваться этим фактом, но лодка как раз причалила к острову. Такое близкое соседство заставило содрогнуться почти всех.... только одна пассажирка оставалась спокойной. Она знала, что дело пахнет жаренным и ожидала, что остров будет именно таким местом... Местом, где что-то должно произойти....
едем дальше? Капитан лодки помог дамам сойти на берег. Надо сказать, это было не очень легко, т.к. их на борту было семеро.... генерал был восьмым, но по причине своего сильно раскачавшегося здоровья не мог ничем помочь ему. А дело было не легким...Светловолосая барышня была так напугана, что чуть не угодила за борт. Если бы не другая дама, это бы обязательно произошло. Сильная женщина с холодным взглядом ухватила красотку за талию и вытащила на берег. Та еще больше перепугалась и поспешила догнать странную монашку. Да-да капитан катера тоже заметил в ее взгляде что-то странное.... Дама в пикантных очках улыбнулась ему за помощь, но осталась на берегу, чтобы дождаться другую. Капитан давно обратил на нее внимание. Высокая темноволосая дама средних лет была не по возрасту привлекательной и загадочной. В каждом ее движении была какая-то тайна.. За все время, проведенное на лодке, она не вымолвила ни слова. Только ее спутница что-то постоянно говорила. Юная “леди в черном” сама соскочила на берег и быстро побежала по лестнице вверх. Генерал неспеша поднимался, опираясь на трость. Он шел позади молодого человека с холодным взглядом и пытался понять, что в нем не так. Его походка была какой-то странной.... Конечно, это определенно была мужская походка, но... сама внешность этого парня наводила на мысли... Генерал уже решился заговорить с ним, как он вдруг остановился и тяжело вздохнул: - Бабы.... Потом сплюнул в воду и продолжил подъем. Генерал Мамору Чиба был расстроен. Этот парень уже начинал ему нравиться... А в итоге это оказался вовсе не парень. Двери дома были открыты и их встретили две миловидные девушки. Правда, одна из них была... немного странной... Что говорить, нашим героям все это с самого начала показалось странным. - Добро пожаловать на виллу “ Белый конь”!- сказала одна из служанок и расплылась в улыбке. Гости изумленно замерли. При чем тут какой-то белый конь? Вторая служанка, девушка с волосами цвета морской волны и такими же глубокими синими глазами, поняла их замешательство. - Меня зовут Мичиро Кайо. Пожалуйста, не обращайте внимания на мою помощницу... Она очень любит детективы....- сказала она. - Макото Кино!- торжественно представилась вторая и погрозила из-за спины кулаком своей напарнице.- Располагайтесь.... Когда гости стали располагаться, Макото кинулась к Мичиро, которая все еще глупо улыбалась. - Что это ты выставляешь меня своей помощницей?! Ведь я здесь шеф- повар! Ты не забыла? - Успокойся... конечно, же я ничего не забыла...- пробормотала Мичиро. - Просто надо было как-то вывести их из состояния оцепенения.... куда надо сказать, ТЫ их ввела! Макото быстро остыла и пожала плечами. - Я же не знала, что они такие неучи...
Пока служанки накрывали стол, гости разошлись по своим комнатам. Усаги Тцукино открыла свой чемодан и стала разбирать свое борохло. Ее взгляд то и дело натыкался на окно и она каждые пять минут вспоминала что-то приятное... На ее губах появлялась странная улыбка, которая тут же сменялась страхом и взглядом на дверь. Она боялась, что кто-то заметит ее улыбку. Поэтому она достала из сумочки пузырек с таблетками и приняла несколько штук для смелости. В последнее время она все больше боялась своей собственной тени, а теперь, когда ее окружают такие странные личности, как полковник Харука Тено.... Мда... говорила ей мама... Нужно было послушать ее и захватить с собой свое охотничье ружье... Среди вещей она нашла неизвестно откуда взявшуюся фотографию Сейи Коу... Воспоминания тут же нахлынули на нее и она села на постель. Как им было хорошо вместе... он был одним из наследников знаменитой семьи Коу.... Они познакомились на берегу моря и сразу же полюбили друг друга. Все было так прекрасно сначала... Потом оказалось, что все наследство прийдется делить на троих... Ведь были еще братья: Ятен и Таики. Да были.... Крепкими ребятами они были...
Усаги вздохнула и снова пожалела, что оставила свое ружье дома. Аромат горячего обеда заставил ее прервать столь трепетные воспоминания. она быстро покидала вещи в ящики и пошла к двери. Ее рука легла на холодную ручку и она замерла. Со стены прямо на нее смотрела маленькая рамочка... Вернее, это было какое-то послание свыше. - Де.. Десять негритят отправились обедать..- прочла она и чуть не закричала.- Один поперхнулся... и... их осталось... девять?! Усаги еще какое-то время смотрела на надпись на стене в своей комнате. Что-то говорило ей, что эта надпись ей знакома... Но где, где она могла ее видеть? И это странное нехорошее предчувствие... Может это считалка из фильма” Кошмар на улице Вязов”? Одна из служанок кажется любит детективы... Это очень странно... На лице леди Усаги появилось подозрение. Хотя нет. Те считалки начинались с самых малых чисел.
В два часа ровно все гости были за столом. Служанки подавали вино. Начинали трапезу в тишине, как принято. Однако, чужой голос все- таки испортил традицию. - Хелло, сегодня с вами весь вечер ди джей Чимзней! Для вас и только для вас прозвучат эти слова! Ами Мицуно, вы обвиняетесь в убийстве лорда Джедайта... Рей Хино, вы обвиняетесь в убийстве лорда Зойсайта... Мамору Чиба, вы виновны в смерти своего подчиненного Гая Фиша.... Усаги Тцукино, вы убили свою воспитанницу Чибиусу.... Хотару Томоэ, вы убили свою сиделку Каваринайт... Сицуна Мэйо, вы убили лорда Нефрита... Минако Айно вы виновны в смерти лорда Кунсайта... Харука Тено вы обрекли на смерть целое войско Темного Королевства... Макото Кино и Мичиро Кайо вы виновны в смерти своей хозяйки мадам Берилл.... Обвиняемые, что вы можете сказать в свое оправдание? Некоторое время все молчали. Потом одна из служанок медленно сползла по стенке на пол. Генерал вскочил из-за стола и дико закричал: - Это гнусная ложь! Это клевета! Харука снова сплюнула.. на этот раз на пол и достала сигару. - Здесь должен быть проигрыватель.- сказала она рассудительно, но не тронулась с места. Ее мысли сейчас были очень далеко... на поле битвы.... Тогда она стояла один на один против целого войска. И она победила, как бы плохо об этом не говорили и какие бы гнусные разговоры не ходили за ее спиной. Пока Макото приводила в чувство свою напарницу гости нашли проигрыватель и стали задавать вопросы. - Какого черта?! - выругалась юная “леди в черном” и уставилась на Макото.- Это все вы... Макото, хотя и была крепкой леди, все же решила встать на ноги и занять оборонительную позицию. От этих малолеток сейчас можно было ожидать чего угодно. Остальные гости тоже присоединились к Хотару и теперь ждали ответа. - Я не знала, что это за пластинка!- ответила Макото и прикоснулась рукой к сердцу.- Честное пионерское.... -Что- что?!- нахмурилась Усаги. Одна из дам достала блокнот и сделала пометку. Итак, “что- то” начинало происходить. Эта служанка сразу показалась ей странной. - То есть... - побледнела Макото,- Я хочу сказать, что действительно мы ничего не знали... нас наняли через агентство. Когда мы приехали, нас ждали письменные распоряжения, среди которых и было... это... Нам надо было поставить эту пластинку, когда вы все сядете обедать. Я думала, это какая-то музыка. Мамору Чиба вытер пот со лба и сел в кресло. - Мерзавцы... сказать такое...- прошептал он и схватился за сердце. - Вам плохо?- поинтересовалась доктор Мицуно. - Что-то с сердцем... ничего страшного. Я просто перенервничал... - Это глупая и вовсе не смешная шутка!- заметила холодно священнослужительница и Усаги снова передернуло. - Ха, я убила свою сиделку!- Хотару подошла к столу.- Если бы вы были с ней знакомы, вы сказали бы, что я сделала одолжение всему миру. Конечно же я убила ее. Мой отец как раз позволил мне покататься по саду.... На лице Хотару появилось садистское выражение, отдаленно напоминающее улыбку ее отца (надо сказать его улыбка была даже милой, по сравнению с тем оскалом, что было у его дочери). Окружающие на секунду замерли глядя на нее. Неловкое молчание прервал голос полковника Тено. - Скажите, генерал, а вы действительно виновны в смерти своего подчиненного?- спросила она и затянулась своей сигарой. Мамору Чиба снова покрылся испариной и Ами достала все необходимое. Пациента было нужно срочно госпитализировать. Однако, он заметил в ее саквояже острый скальпель и тут же стал отвечать на все вопросы. - Это неправда.. у меня действительно был подчиненный по имени Гай Фиш, но я не виноват в его смерти. Я послал его на задание и он не вернулся... на войне такое бывает сплошь и рядом. Это обвинение абсолютно... - генерал умолк, вытирая пот со своего лба. - А вы, доктор?- взгляд холодных голубых глаз остановился на Ами. - Что я? Я не понимаю о чем вы. Я не знаю человека по имени Джедайт... - Он не был человеком! И вам это прекрасно известно. - Я врач и мой долг спасать жизни, а не отнимать их!- гордо заявила Ами и захлопнула свой саквояж. Должно быть полковник заметила скальпель. Он всегда вызывал враждебность у окружающих. - Вы говорите глупости!- попробовала вмешаться Усаги, но досталось и ей. - Кто это Чибиуса?- спросила Харука и усмехнулась. Усаги вздрогнула, как-будто ее ударили и снова ощутила потребность в своем ружье. Ей даже показалось, что эта девчонка с ужасно розовыми волосами снова здесь. В это время раздался голос загадочной дамы с темными волосами. - А ведь тот, кто все это устроил, оказался прав... мы все преступники, но нас не может покарать закон. Хотару Томоэ... как ты чувствуешь себя теперь, когда твоего отца посадили за убийство твоей сиделки? Все снова посмотрели на юную “леди в черном”. Та держала в руке бокал вина и ничуть не выглядела удрученной. - Мой отец- маньяк! Все равно рано или поздно он угодил бы за решетку. К тому же это он нанял ту сиделку...- ответила Хотару и посмотрела на вино, как будто решала пить его или нет. - Это просто сумасшедший дом!- заявила Усаги и нервно прикусила губы.- Я никого не убивала! - А я так скажу..- сказала Харука, не вытаскивая сигару изо рта.- Я действительно собственноручно уложила целое войско и ничуть в этом не раскаиваюсь. - Но неужели вам не было жалко этих бедных демонов? - удивилась Усаги, все еще думая о ружье. - Вопрос стоял... или я или они... Победила я! В это время Хотару сделал свой выбор. Еще со вчерашнего у нее “горели трубы” и она просто лелеяла надежду промочить горло. Эта вечеринка обещала много вина и веселья. Что ж, веселья не получилось. Зато вина осталось полно... Она залпом осушила бокал и закрыла глаза от удовольствия. Потом ей показалось, что на ее горло легли железные пальцы. Ее хрип услышали слишком поздно. Когда все обернулись, она уже летела лицом в тарелку с супом. Усаги сжала кулаки от ужаса... Это же была ее тарелка! Ами вытащила скальпель ( она предчувствовала, что работа найдет ее и здесь). Мамору Чиба снова схватился за сердце, но заметив скальпель, сверкающий в руке доктора, поспешил отойти от стола. Рей Хино перекрестилась и достала из пол своего платья библию. К сожалению, это оказалась не библия... Усаги заметила надпись на обложке и рухнула рядом с Хотару. Это была КАМАСУТРА! Когда одним телом стало больше, Рей поняла свою ошибку и поспешила спрятать книгу. Вместе с полковником она попыталась расстегнуть на Усаги блузку, но... увы подоспела Ами. Она приказала перенести больного на диван, а сама занялась осмотром Хотару. Ей помогали служанки. Макото очень любила детективы и была очень любопытной. Поэтому ее интересовали детали смерти. Она наблюдала за тем, как доктор Мицуно делает поверхностный осмотр. Ее напарница не смогла быть рядом, т.к. снова потеряла сознание. Ее мечтой была игра на скрипке, а не детективные истории. - Итак,- заключила Ами,- ее отравили. - Я так и знала!- сказала Макото и указала на бутылку с вином.- Должно быть яд... - Может быть и нет.- покачала головой Сицуна.- Яд могли положить и непосредственно в бокал. - Когда прийдет катер..?- с дивана слабо поднялась Усаги. Макото одним сильным ударом привела в себя Мичиро и пожала плечами. - Кто его знает... Обычно он приходит раз в неделю. И если сегодня среда, то.. Все переглянулись, а Харука выпустила новое кольцо дыма. - Нас всех сюда заманили. Это ясно даже ребенку! - Кто-то решил вершить правосудие.- сказала Сицуна.- Значит, нужно все выяснить. Например, вы сестра Рей... - Мне не в чем себя упрекнуть.- отрезала Рей и села в кресло. - А вы, доктор?- снова спросила полковник Харука.- Убийство на операционном столе.. чисто и без свидетелей. Ами Мицуно спрятала скальпель и вздохнула. - В тот день я была сама не своя... мы работали в три смены, почти не спали... Чтобы продержаться, мы принимали транквилизаторы...Я честно не знала, кто был на операционном столе... Знай я раньше, что это был лорд Джедайт, то не мучилась бы так... Мамору Чиба отсел еще дальше от доктора и понял, что здесь их ждет смерть. Он знал это... - Лорд Нефрит...- произнесла судья Сицуна Мейо.- Он проходил по делу, как предатель... Вернее, все улики указывали на него. Присяжные, а не я вынесли приговор. Харука Тено рассмеялась. - Выходит, здесь только я признаю свою вину? Странно... Кстати, прозвучало еще одно имя... Минако Айно! Но среди нас нет Минако Айно, ведь так... Анна Беденфельд? Все посмотрели на даму в джинсах и сапожках из крокодильей кожи. Она все время делала какие- то пометки в своем блокноте и наконец кто-то это заметил. - Так как же вас зовут на самом деле?! Минако увидела в их глазах бешенство и быстро спрятала блокнот. Потом так же быстро достала свое удостоверение. - Да, я Минако Айно и я частный детектив! Меня наняли, что бы провести здесь расследование... - Какое еще расследование?!- удивилась Усаги.- Вы знали, что произойдет убийство? - Нет... Мне не дали четких указаний. Я должна была просто следить.. наблюдать за происходящим...Ожидать чего-то нехорошего. Сестра Рей мрачно улыбнулась. - Ваше ожидание оправдано. Сицуна села за стол и взяла в руки бокал, из которого пила Хотару. - На острове кроме нас никого нет...- размышляла она вслух.- Значит... Убийца- один из нас! Я как опытный судья... беру на себя смелость вести расследование! Минако сжала кулаки от досады. Это была ее опера, а эта вековая “мумия” все портила. Усаги снова упала на диван и прижала ладони к лицу. - Это все какое-то недоразумение...- прошептала она тихо и вдруг громко сказала: - Никого не убивала! Все присутствующие посмотрели на нее с сожалением. У леди явно было не все в порядке с нервами. Даже Мамору Чиба, прошедший столько битв, старался держать себя в руках. Ей же это было не под силу. - Итак, мне бы хотелось знать,- начала Сицуна,- каким чертом нас всех сюда занесло? Начнем с вас... Макото Кино. Макото сложила руки на груди и бросила взгляд на маленьких человечков за стеклом. Еще утром она сосчитала их... а теперь ее беспокоило то, что их число уменьшилось. В своей голове она уже припомнила, что это могло означать, и поэтому очень обрадовалась. Она давно мечтала стать свидетельницей запутанного дела. Однако это дело было немного иным. Убийца был ей известен, но она не понимала в чем тогда подвох. Именно поэтому она и не расслышала вопроса. Судье пришлось прокричать его снова... - А...- очнулась Макото.- Нас наняли через одно агентство...агентство “Регина”. Нам прислали письмо... На слове “нам” все присутствующие усмехнулись про себя. так и есть. - Ничего подобного.- буркнула оскорблено Макото и продолжила.- А про нашу хозяйку... Это ложь! Она была больна и просто... - А после ее смерти вы получили небольшое наследство?!- спросила Минако. - А почему бы и нет?- Макото вспыхнула.- Мы хорошо служили и почему бы ей было не отблагодарить нас?! - Успокойтесь.- сказала спокойно Сицуна и посмотрела в пол.- Мне тоже прислали письмо. Упоминались общие знакомы... Через несколько минут было ясно, что все прибывшие на остров ( и даже служанки), прибыли по приглашению некой Люции Фер. Однако, это имя было незнакомо никому из них. - Люция Фер... люци Фер...- шептала Сицуна недоуменно.- Люцифер.... Усаги села на диване и укусила себя за руку. Она не верила в происходящее. - Вы хотите сказать, что нас всех сюда заманил Люцифер?- спросила Харука Тено и усмехнулась.- То есть дьявол? - Это просто гнусный психопат!- сказала Усаги. - Мы в руках маньяка- убийцы!- выдохнул Мамору Чиба. - Но убийство ли это?!- спросила Сицуна и все замерли. - То есть вы думаете...- начал Мамору. - Этот ужасный голос раскрыл ее тайну и она не выдержала?- удивилась Минако. Харука Тено усмехнулась и снова сплюнула на пол. - Она не была похожа на человека, которого мучили угрызения совести. Тут из кресла поднялась монахиня и прошествовала к лестнице. Сицуна и Ами переглянулись. У них сложилось впечатление, что эту странную особу как- будто и не касается все происходящее. Однако, они промолчали. Только полковник Тено снова поинтересовалась. - Куда это вы? - Лично я иду в свою комнату.- ответила Рей Хино не оборачиваясь. Когда она скрылась из виду, Ами Мицуно вздохнула. - Должно быть нам всем надо отдохнуть.... На этом закончился первый день пребывания на мрачном острове.
Гости разошлись по своим комнатам и лишь в комнате служанок горел свет. Из-за нехватки помещений, они были вынуждены жить в одной комнате.... на одной кровати. Это безумно злило обоих девушек. - Вот так всегда...- сказала Макото, сжимая кулаки.- Рабочий класс всегда притесняют! А потом ходят слухи о неправильной ориентации и прочее и прочее.... - Ага.- сказала Мичиро и достала скрипку. На лице ее подруги появилось выражение ужаса. Она знала, что Мичиро мечтала играть на скрипке... но она так же знала, что ей так и не удалось научиться это делать. - Мичиро, только не сегодня.- взмолилась Макото.- У меня и так настроение хуже некуда... - Музыка- это прекрасно...- вздохнула та в ответ и взяла смычок. Когда он коснулся струн, по комнате разлился жуткий звук. Мако показалось, что где-то рядом с ней запели сотни голодных котов. Заорали все разом... Мако закрыла уши руками и упала на кровать. Ее подруга пыталась наиграть тему из киноленты “ Приключения Шерлока Холмса и Доктора Ватсона” ( она знала, что Мако “тащиться” по этому фильму и пыталась сделать как лучше), но... Увы, только увлеченный детективами человек мог узнать эту мелодию. Мако узнала ее. Однако, ей не стало от этого приятнее. К тому же, она предпочитала панк- рок, а не классику... Она лежала с выпученными, как у вытащенной на сушу рыбы, глазами минут пять. Потом поняла, что не выдержит больше. Все это могло закончиться кровавой ночью с последующим заточением в Тауэр. Но в последний момент Макото увидела на тумбочке снотворное, которое дала Мичиро доктор Мицуно. На ее лице появилось радостное выражение, словно у ребенка в рождество... Пять штук хватит... Нет, лучше положить в два раза больше... на всякий случай. Макото не хотелось, что бы подруга проснулась среди ночи и стала наигрывать ей “ Колыбельную”.
Рей Хино сидела на своей постели и читала книгу.... Ну и что, что это была не библия?! Когда женщине...хм... одиноко...хм... Опустим причины, по которым монашка читала такую интригующую литературу... В своем монастыре она была помощницей матери настоятельницы. Днем было много дел... накормить голодных... следить за новенькими и т.д. и т.д. А ночью ее мучила бессонница... или же ее просто мучили желания... Мда.. она погорячилась уйдя в монастырь. Теперь было поздно что- либо исправлять. Потом она ушла работать в часовню своего дедушки, который быстро слег, когда она стала сестрой господней. Именно тогда она познакомилась с Зоей Сайт. Это была красивая светловолосая девушка и она сразу же взяла ее на работу служанкой. За какие-то несколько месяцев они стали очень хорошими подругами. Зоя ее понимала и приносила ей эти... богом проклятые книги... А однажды ночью.... Она забралась в ее постель... Рей почувствовала, как пылает ее лицо и закрыла книгу. Потом вздохнула. Надо было прогнать эту девицу... Но... та ночь была такой... такой... Мужчинам не понять того, что испытывают женщины... о чем мечтают... Зоя прекрасно это знала и подарила ей свою любовь. Она перекрестилась и встала с постели. Потом подошла к окну. В ее памяти все еще хранилось пламя той ночи... и всех последующих ночей... Нет, она не ревновала Зою... Та имела дело только с мужчинами и Рей это вполне устраивало. Ей льстило, что Зоя выбрала ее из всех женщин. Однако, потом... нет, Зоя не ждала ребенка, как это обычно бывало. Она просто не могла иметь детей... Потому что не была способна это делать. Зоя оказалась совсем не той , за кого себя выдавала. Зойсайт... вот как звучало ее... его настоящее имя. Ее служанка оказалась мужчиной и это убило в Рей Хино всю страсть. Не то, что бы она сторонилась мужчин вообще... нет. Ее просто обидело то, что ее так долго обманывали... Он знал, что она ушла в монастырь именно из-за мужчины и поэтому... Он обманул ее, а она так его любила... ее любила... И она не могла делить его-ее.... Та последняя ночь Зойсайта снова встала у нее перед глазами. Она сидела у окна, а он стоял за окном. Шел дождь... Она уже не помнила, что он говорил ей... Похоже, он просил поговорить в последний раз. И зачем она согласилась? Хотя... это даже к лучшему. Именно прогулка к обрыву привела ее к мысли... сделать его навсегда своим. Было скользко и ей ничего не стоило подтолкнуть его к смерти. На прощание она хотела послать в него огненную стрелу, но передумала. Сгореть заживо при таком дожде.. нет. Пусть все выглядит, как самоубийство или несчастный случай. Сейчас за окном снова шел дождь и ей казалось, что вот-вот Зоя снова подойдет к окну и коснется его рукой. Внезапно Рей Хино испугалась этой мысли и быстро вернулась в постель. Нужно прогнать призраков...
Утро было таким же мрачным и холодным. Ветер нагонял все большие волны, которые с шумом разбивались и камни острова.... Макото встала первой и сразу принялась готовить завтрак. Свою подругу она не стала будить, т.к. заранее знала, что та проспит еще как минимум часов пять. Накрывая на стол она повторяла про себя считалку. Как она все хорошо сделала... Жаль, что гости оказались такими неучами. Иначе, они бы оценили ее остроумие... Это ведь была хорошая идея... Развесить везде эти считалочки из книги знаменитой писательницы. Жаль все испортила эта смерть... И жаль, что все происходившее напоминало ей эту книгу. Похоже, кто-то из гостей тоже увлекается детективами. Это было бы здорово, если забыть, что этот человек был убийцей... Все спустились к завтраку ровно к восьми. Потом медленно и тихо завтракали. В воздухе летала истерика и кое-кто уже стал поддаваться ей. Усаги Тцукино отпила чай из своей чашки и посмотрела на служанку. Она выглядела совершенно спокойной... даже какой-то мечтательной... А может это она? Ведь она любит детективы.... А может это сделала полковник Тено? Да... это вполне возможно. У нее такой кровожадный взгляд... А эта докторишка Мицуно? Всегда тоскает с собой скальпель. Боже, зачем он ей здесь? О монашке можно было и не говорить. Она ей еще на лодке показалась странной, а когда в ее руках вместо библии появилась ЭТА книга... Ее окружали психи! Даже этот генерал... Кто знает, что он делал на войне... Возможно, у него раньше их всех “поехала крыша”? Судья много молчала, а в тихом омуте.... водиться что-то странное.
Завтрак закончился и все решили прогуляться. Генерал сидел у моря на камнях и Усаги тоже спустилась к нему. В конце концов он был самым старшим из них (если, конечно, у судьи не было колдуньи в подругах). Она остановилась рядом с ним и поежилась от холода. Он заметил ее и обернулся. - Вас, наверное, интересует убил ли я того молодого солдата?- спросил он ее. Усаги не ответила. Только еще больше сжалась. На лице генерала она не увидела страха... На его губах была улыбка и это ее напугало. - Ходили слухи, что у моей жены был любовник... этот молодой солдат... Это была ложь! Клевета! Но... я послал его на задание и он не вернулся... Это убило мою жену. Она не говорила мне о своих подозрениях, но я знал, что она знает... да, я послал его на верную смерть. Усаги не знала, как отреагировать... Поэтому ляпнула глупость. - Вам нравиться сидеть здесь и смотреть на море? - Да... Здесь хорошо ждать. - Ждать?- удивилась она и вздрогнула. Похоже, старый вояка совсем спятил.- Чего же вы ждете? - Конца.- тихо сказал генерал.- Но ведь вы это знаете не хуже меня. Верно? Мы все ждем конца. - Что вы хотите этим сказать?!- дрожащим голосом спросила Усаги. - Никто из нас не покинет остров. Так задумано. Хэппи энда не будет. И вы это сами знаете. Вы не можете понять только одного: какое это облегчение. - Облегчение?! - Вот именно... Когда- нибудь и вы это почувствуете... - Я не понимаю о чем вы говорите!- сказала быстро она и пошла прочь. Ей не улыбалось провести с этим выжившим из ума ветераном еще несколько минут. -А я понимаю, дитя мое, понимаю...- прошептал генерал и снова посмотрел на море. Оно было серым, холодным и оно несло покой... навсегда...
Макото готовила обед и раздумывала над произошедшим. Нет, не может быть, что кто-то из них... решил сыграть в эту игру. Это же глупо! В каждой комнате висят эти считалки и должно быть все гости видели фильм... читали книгу...
Полковник Тено собрала тех, кому в какой-то мере доверяла ( Доктор Мицуно, Частный агент Минако Айно), и решила обыскать остров. Пока Минако ходила за веревкой, они обсуждали это сложное дело... - Как думаете, доктор, могла ли такая девушка, как Хотару... принять яд? - Ну, я не психиатр... Однако, по- моему она была вполне рада жизни. Вы помните, как она отзывалась о своем отце? - Мда... Ни капли раскаяния.- подтвердила Харука. Минако принесла веревку и стала наблюдать, как полковник спускается вниз. Благо, остров был “голым” и постороннему человеку было очень трудно спрятаться . На это они и рассчитывали. Когда Мамору Тено оказалась далеко внизу, Минако обратилась к доктору. - Скажите, доктор, вот вы приехали на этот остров... Вы случайно не захватили с собой пистолет? - Нет! Зачем? - А полковник Тено захватила и вряд ли случайно... Обое посмотрели вниз, а потом на веревку. У обоих в голове пронеслась шальная мысль... однако, полковника спасло то, что поблизости не было режущих предметов. А свой саквояж доктор оставила в доме. После осмотра полковник поднялась обратно и заметила на лицах своих спутников какое-то подозрительное выражение. Это ее насторожило и ее рука легла на рукоятку пистолета, который она заткнула за пояс. - Зачем вам оружие?- спросила Ами. - Потому что я знала, что попаду в переделку! - Да?!- заинтересовалась Минако. - Я не все рассказала вчера... Меня пригласили сюда, т.к. я мастер по таким делам. Мне сообщили, что будет какая-то переделка и что я должна буду помочь мисс Люции Фер.. - Почему вы не сказали об этом вчера? - Я решила, что то, зачем я приехала, началось... Однако, теперь я понимаю, что мы все оказались в одной лодке... и деньги, которые мне заплатили, были только куском сыра... - Похоже, мы все попались на эту удочку...- сказал Ами Мицуно. - Между прочим у вас, доктор,- продолжила полковник,- тоже есть оружие... Тот скальпель.. может служить хорошим... - Я доктор и...- разозлилась Ами и сжала кулаки.- Это мой долг... - Но скальпель, док?!- сказала Минако. Ами пожала плечами. - Наверное, я перестраховалась... Раздался гонг и все бросились к дому. Подавали обед. Когда все были за столом... или почти все, Усаги заметила это... - А где генерал?- спросила она и все отложили ложки. - Генерал еще не вернулся с прогулки.- сказала Макото рассеянно. Она только что снова пересчитала фигурки негритят и не поверила своим глазам. Семь. - Я видела его на берегу.- сказала тем временем Усаги и вскочила из-за стола.- Я схожу за ним... - Нет- нет, сидите..- из-за стола поднялась Ами Мицуно.- Я схожу за ним. Она вышла из дома и все про себя чертыхнулись. Нельзя же заставлять людей ждать, когда они просто умирают с голода... Усаги села на место и поймала на себе взгляд полковника Тено. Она ей улыбнулась оскалив при этом острые белые зубы. Усаги подбросило и уронило на стул. Что, черт возьми, означает эта улыбка?! Черт... сколько она будет еще пялиться на меня, подумала она и снова почувствовала ностальгию.. по своему ружью... За окном стало очень темно, а вскоре начался дождь. Ветер с силой бил по окнам и от этого становилось еще страшнее. Когда в дверях появилась вымокшая насквозь Ами, всех прошиб холодный пот. На лице доктора не было ни кровинки. - Банкет закрыт!- сказала она как-то слишком торжественно и как бы между прочим добавила:- Генерал мертв. - Мертв?!- переспросила Усаги и вскочила со своего места. - Этого не может быть... - Может. - подтвердила Ами, как опытный хирург. За телом отправилась полковник, доктор, служанка и частный детектив. Усаги решила остаться вместе с монахиней и судьей. Хотя, признаться, она бы лучше провела время рядом с мертвым телом, чем рядом с этой чокнутой монахиней. Ведь мертвые не кусаются... Однако, как известно, она очень боялась грозы и молний. Когда они ушли, Сицуна пошла за простыней, что бы накрыть тело, а монахиня стала молиться. Усаги тоже молилась.... что бы знакомый голос перестал ее преследовать.. Тело генерала положили в одной из пустующих комнат. Потом все собрались в гостиной. - Как это могло произойти?- спросила Минако Айно. - Его ударили по голове чем - то вроде дубинки...- сказала Ами и бросила взгляд на Усаги. Однако, та не поняла намека. Она забыла дома свое любимое охотничье ружье, не то, что жезл... - Я не об этом. - Я знаю, что вы имеете в виду.- сказала Харука Тено.- Сегодня утром мы обыскали остров и никого не нашли. Усаги удивленно посмотрела на полковника. А она оказалась не такой дурой, как ей сначала показалось... - Это может означать только одно..- сказала Сицуна. Все обратили внимание на нее. На лице Макото было недоумение. Ход дел изменился. - Убийца - один из нас!- объявила судья. - Это неправда!- завопила Усаги.- Я не убийца! Полковник Тено усмехнулась. Эта белобрысая все больше ее раздражала... но она была вроде ничего... - Скажите, доктор, а убить генерала мог только физически сильный человек?- спросила она и выпустила кольцо дыма. - Это было под силу даже женщине.... Макото удивилась еще больше. В книге женщин было всего трое... Здесь же их было гораздо больше.... Вернее, присутствующие были женщинами. Все без исключения. Единственным мужчиной был генерал, но теперь его можно было вычеркнуть. Полковник поняла свой промах и быстро добавила:- Этот вопрос можно забыть! - Итак, значит убить генерала мог любой из нас.- заключила Сицуна. - Это просто глупо...- прошептала Усаги.- Я никого не убивала! - Тогда проверим алиби.- сказала Минако и достала блокнот.- Тогда все станет ясно... После полуторочасового разговора стало ясно, что крепкого алиби ни у кого не было. Первой убийство (к такому заключению пришли все) мог совершить каждый, кто находился тогда в комнате, а находились все... Второе убийство мог совершить тот... Короче подозрение легло на всех. - Я понимаю, что за меня может ручаться только тот человек, который меня хорошо знает.- сказала Рей Хино.- Поэтому понимаю, что и я под подозрением. Усаги нахмурилась. Из слов монашки она поняла, что та считает себя чуть ли не святой. А что если это мания на религиозной (сексуальной ) почве? По ее мнению все ее окружение было не в себе. Эта с блокнотом, например, с самого начала скрывала свое настоящее имя. Что, если она не та, за кого себя выдает?! Если она убийца, то ей ничего не стоило надиктовать на пластинку то, что ей было нужно... - Вы все идиоты.- не выдержала наконец Макото.- Неужели вы не читали книгу? Все посмотрели на нее. - И в ваших комнатах развешены эти считалки... - Я видела!- подняла руку Усаги и тут же опустила. Ведь кроме нее никто больше не ответил. - Все происходящее уже описано в этой книге... только все идет немного не так.. А то Мичиро была бы уже мертва... - О чем это вы?- Рей Хино сдвинула брови. - Речь идет о считалке!- догадалась Усаги и стала читать считалку вслух: Десять негритят отправились обедать, Один поперхнулся, их осталось девять. Девять негритят, поев, клевали носом, Один не смог проснуться, их осталось восемь. Восемь негритят в Девон ушли потом, Один не возвратился, остались всемером. - Это три первых стишка...- сказала Макото- Однако... Когда она с ужасом на лице бросилась в свою комнату, никто не понял в чем дело. Все стояли как вкопанные и не знали, что делать. - Я пойду за ней.- начала Ами, чувствуя, что и здесь ее помощь понадобится. Однако, предлагать ее самой не пришлось. В комнату влетела служанка. - Доктор, я не могу разбудить мою подругу! Рей Хино заранее перекрестилась за дух ушедшей и вздохнув последовала за процессией. Вся толпа ввалилась в комнату служанок и замерла на пороге. Мичиро Кайо лежала на спине и ее руки прижимали к груди скрипку. - Он.. она мечтала стать.. музыкантом...- всхлипнула Макото и пропустила к постели доктора Мицуно. - Похоже, считалка не такая уж детская.- заметила Сицуна. - Я сразу поняла, что здесь происходит нечто странное....- сказала Макото, пытаясь взять себя в руки.- Все напомнило мне эту книгу... но... Мичиро... в ее смерти виновата я! - Вы?- спросила Рей. - Я дала ей слишком большую дозу снотворного... Я не думала, что это убьет ее.. Ами Мицуно взяла пузырек с таблетками и внимательно на них посмотрела. Какими-то странными они были.... - Сколько штук вы ей дали?- поинтересовалась она. - Десять... Брови Ами поползли вверх. Конечно же такая доза могла привести к смерти... но не молодую и сильную девушку. Похоже, эти таблетки были вовсе не снотворным. - Это ее пузырек?- спросила Ами. Макото пожала плечами. - Я не знаю... Они стояли у нее на тумбочке и я положила их в ее чай. - Должно быть это не те таблетки.- сказала Ами и накрыла тело простыней.- Что ж... у нас еще один свежий труп... - Я бы так не сказала.- поправила ее полковник Тено.- По ходу считалки... она умерла второй, а уж потом генерал.- Харука Тено посмотрела на служанку.- Вы не пытались разбудить ее утром? - Нет. Я знала, что она будет еще долго спать. Усаги спряталась за спину монахини. Да.. да, должно быть именно она и есть... Конечно же она не пыталась будить свою подругу... Зачем? Ведь она прекрасно знала, что та мертва. Теперь она притворяется такой расстроенной.. Но это ложь. Они все лгали. А еще этот голос... этот назойливый голос...”Сердце розового сластены!... Дребезжащий звон!” Оставив тело в комнате, все вернулись в гостиную. Судья, как всегда заняла самое большое кресло и стала рассуждать вслух. - Итак, среди нас сумасшедший. - Это неправда.. я не верю.- сказала Усаги. Среди них была только одна сумасшедшая... и она прекрасно знала, кто она. - Мне кажется,- сказала монахиня,- что в одного из нас вселился дьявол... - Люцифер...- усмехнулась Харука. - Нас уже семеро.- напомнила Сицуна.- Поэтому смех тут не уместен. - Боже...- шептала Усаги.- Этого не может быть.. Это просто плохой сон... кошмар... - И мы все являемся участниками!- сказала Харука и затянулась сигарой. Доктор Мицуно ощутила потребность вернуться в свою комнату... Ей стоило немного расслабиться. Иначе она просто слетит с катушек. Рей Хино сжала книгу в складках своего одеяния. Как ей не хватало сейчас любви Зои... Макото была в ужасе. Статуэток становилось все меньше и гостей тоже... Это бы ладно, если бы по книге погибали только гости. Но по сюжету погибли все... и даже слуги! - Как звучит следующая считалка?- поинтересовалась Минако. - Сейчас... - Макото пыталась вспомнить.- Ага... Семь негритят дрова рубили вместе, Зарубил один себя- и осталось шесть их. - Какой ужас!- воскликнула Усаги. - У вас тут есть топор?- спросила Харука. - Не знаю...- перепугалась Макото.- Следующая по списку я... Ами снова посмотрела на лестницу. Ей нужно было срочно пойти в свою комнату. Похоже, она так и не бросит это дело... - Давайте отдохнем..- предложила она миролюбиво.- Мы все сейчас на нервах и... - Она права.- поддержала эту мысль Усаги. Ей хотелось спрятаться от этого назойливого голоса, который все канючил:” Мисс Усаги, ну можно мне пострелять из вашего ружья? Ну пожаааалуйста!” Это было невозможно вынести. - Хорошо.- сказала Сицуна... Через секунду никого кроме нее в гостиной не было. Каждый заперся в своей комнате и занялся расслабухой. Усаги достала свой дневник и стала перечитывать свои впечатления... впечатление того дня, когда эта маленькая ... наконец заткнулась... С братьями было гораздо сложнее. Однако, воспоминания о их конце не приносило ей столько удовольствия. И они изгнали писклявый голосок подальше.... Ами достала из саквояжа шприц и подумала:”- Плохой я выбрала день, что бы бросить колоться.” Рей Хино сидела в своей постели и наблюдала, как по окну ползут дождевые капли. Ей было холодно... и она впервые пожалела о том, что сделала... Ей не хватало Зои... Макото достала из под кровати бутылку и сделала большой глоток. Рядом с ней лежала Мичиро и ее скрипка молчала. Как тут не напиться?! Полковник Харука Тено достала еще одну сигару и раскурила ее. Сидя перед окном она вспоминала бой. Тогда все было ясно... кто свой, а кто враг. Сейчас эти понятия перемешались.
«Печальный Демон, дух изгнанья, летал над грешною землей…»
Над сценой появляется Мураки. В воздухе он держится лишь благодаря стараниям рабочих. Свои способности к левитации он рекламировать не любит. За сценой трое рабочих скрепя зубы держатся за канат. - Черт, а эта Белоснежка весит ого-го…! – вырывается у одного из них. Мураки смотрит на них сверху с выражением самого настоящего «Демона». Зрители замирают. Кто-то из женщин подмигивает ему и достает салфетку, чтобы записать на ней номер своего телефона. Рассказчик не обращает внимания на раздающиеся из зала вздохи, продолжает читать дальше:
«..Давно отверженный блуждал В пустыне мира без приюта: Во след за веком век блуждал, Как за минутою минута…»
Мураки продолжает хмуриться и смотрит на часы. Действительно, за этим спектаклем он потратит всю ночь зря. Можно было столько сделать… Ладно, он-то и согласился на это только по одной причине. Ну, или может, по двум.
«…И над вершинами Кавказа Изгнанник рая пролетал: Под ним Казбек, как грань алмаза, Снегами вечными сиял..»
- Татсуми продолжает читать, одновременно делая знак рабочим. Они что-то делают этакое, Мураки начинает летать над сценой, туда-сюда. Полет начинает напоминать раскачивание маятника, из одной стороны сцены в другую. От чего «Демон» становится зеленого цвета.
«Весь божий мир: - но гордый дух Презрительным окинул оком Творенье бога своего, И на челе его высоком Не отразилось ничего…»
О, сколько всего в этот момент отражалось на челе «Демона». Он разве что кулаком не грозил. В самом деле, он довольно презрительно взирал своим единственным оком на рассказчика, но при этом его лицо выражало такую бурю эмоций… Эта постановка была настоящим издевательством. Мураки уже не был уверен, что отвечает за свой желудок. Держался он только на одной мысли - скоро должны появиться его причины. Если рассказчик поторопится. Но он не собирался этого делать.
«И перед ним иной картины Красы живые расцвели: Роскошной Грузии долины Ковром раскинулись вдали…»
Декорации сменялись одна за другой. Мураки устало прикрыл глаз и сделал вид, что спит. Зрители в недоумении, хотя именно так и должен поступать настоящий демон, уставший от всего мирского. Какой-то панк кричит что-то о классной чувихе. Мураки заинтересованно открывает глаз и смотрит вниз.
«.. Ведут к реке; по ним мелькая, Покрыта белою чадрой, Княжна Тамара молодая К Арагве ходит за водой..»
Краснея от стыда, на сцену выходит Хисока. В женском платье и чадре, как полагается, тащит за собой по сцене кувшин (он явно не его размера). Кувшин издает резкий и противный звук. Побродив возле искусственного источника, он на миг скрывается за занавесом. Лишь для того, чтобы оставить кувшин. В это время декорации в очередной раз меняют.
«На кровле, устланной коврами, Сидит невеста меж подруг…»
Хисока бросает взгляд на сидящих рядом «подруг». Ватари и Шульдих ему злорадно скалятся в ответ.
«… В ладони мерно ударяя, Они поют – и бубен свой Берет невеста молодая. - »
Шульдих хихикает и начинает напевать Земфиру «А девочка созрела». В зале подпевают. Хисока краснеет еще больше, но все же берет бубен и начинает танцевать. Он на грани истерики, но пока держится. Его успокаивает мысль, что им хорошо заплатят за этот спектакль.
«…То черной бровью поведет, То вдруг наклонится немножко, И по ковру скользит, плывет Ее божественная ножка;»
В общем Хисока делает, что может. Конечно, танцевать его не учили, да и платье мешается. Но что делать, когда над твоей головой висит Мураки. Особо не повозмущаешься. Мураки глотает слюну, глядя на выкрутасы «невесты» и ее божественные ножки. Неплохо. Если сцена с «женихом» пройдет так же, то ура! Сам не замечая, Мураки начинает входить в роль.
«… Что если б Демон, пролетая, В то время на нее взглянул…»
- Татсуми снова начинает махать руками на рабочих, напомнив, что «Демон» должен летать. Немного запоздалое замечание, но тем не менее. Маятник снова начинают раскачивать.
«.. То, прежних братий вспоминая, Он отвернулся б – и вздохнул.»
Мураки зажимает рот руками, пытаясь сдержать, подступивший к горлу горький ком. Дышать он не может.
«И Демон видел… На мгновенье Неизъяснимое волненье В себе почувствовал он вдруг… Немой души его пустыню Наполнил благодатный звук - …»
«Демон» достает из кармана пакет. В следующее мгновение зал наполняет «этот самый благодатный звук». Хисока замирает, глядя вверх. Ее подружки хмурят тонкие брови:
- Фи, как можно..?!
«… Прикованный незримой силой, Он с новой грустью стал знаком;»
- Татсуми продолжает издеваться. «Подружкам» он красноречиво показывает кулак.
Мураки тяжело дышит и лезет в карман за платком. Злополучный пакет приходится держать. Не дай бог, уронить!
«Измучив доброго коня, На брачный пир к закату дня Спешил жених нетерпеливый. –
На сцену выскакивает Бьякко (Byakko - снежный тигр, один из Шикигами, которыми может повелевать Цузуки). На его спине гордо восседает Цузуки. Широко улыбаясь публике, он делает несколько кругов по сцене, демонстрируя свои дары «невесте». Хисока после «благодатного звука» убежал за кулисы. Вслед за Бьякко выползает Тоуда (Touda), потом летит Судзаку (Suzaku), по пути поджигая декорации. Мураки поджимает ноги, в страхе наблюдая, как во след процессии на сцену вырываются несколько пожарных с огнетушителями. Несколько минут на сцене происходит настоящее побоище. «Дары» не желая убираться, продолжают шипеть, плеваться огнем… В конце концов, огонь все-таки удалось потушить, а «жениха» уговорить убрать «все это безобразие».
«И вот часовня на дороге…
… Но презрел удалой жених Обычай прадедов своих – Его коварною мечтою Лукавый демон возмущал: -
Мураки скалится, потирая руки.
«Он в мыслях, под ночною тьмою, Уста невесты целовал.»
«Вперед без памяти летит На нем есть всадник молчаливый. Он бьется на седле порой, Припав на гриву головой. Уж он не правит поводами…»
Цузуки изображает мертвого и на самом деле несколько раз бьется головой о спину тигра. Бьякко решает, что хватит, иначе тот по-настоящему убьется, и убегает со сцены. Снова смена декораций. Дом, в своей комнате, на постели лежит Хисока. Татсуми с чувством продолжает читать.
«Рыдает бедная Тамара; Слеза катится за слезой. Грудь высоко и трудно дышит»…
Хисока так растрогался сценой убиения своего возлюбленного, что не может успокоиться. Зрители в шоке. Какая игра! Какой реализм! Они считают, что актер просто профессионал.
«И вот она как будто слышит Волшебный голос над собой:»
Мураки достает левой рукой подсказку и начинает читать. В правой – все тот же пакет.
«Не плачь, дитя!!! Не плач напрасно! Твоя слеза на труп безгласный Живой росой не упадет, Она лишь взор туманит ясный, Ланиты девственные жжет…»
Из-за занавеса показывается голова «трупа безгласного». Он показывает Мураки кулак и достает офуду. Только рассказчик снова делает какой-то знак, и «жениха» уводят. Мураки лукаво улыбается. Потом бросает плотоядный взгляд на «невесту». Хисока в момент почувствовав его, садится, перестает плакать. Хлопая глазами, он смотрит на Мураки. Еще никто не читал ему стихи, а тем более… Мураки… Надо сказать, у него неплохо получалось, а чего стоил его взгляд.
«Поверь мне, ангел мой земной, Не стоит одного мгновенья Твоей печали дорогой.»
Хисока краснеет, не в силах оторвать взгляда от висящего перед ним Мураки. Краем рассудка он еще понимает, кто перед ним, но волшебство стихов начинает завораживать.
«Лишь только месяц золотой – Мураки продолжает читать, - Из-за горы тихонько встанет И на тебя украдкой взглянет, К тебе я стану прилетать; Гостить я буду до денницы, И на шелковые ресницы Сны золотые навевать.»
Мураки снова пронзает своим взглядом «невесту» и тянет к ней руки. Татсуми дает знак и Мураки поднимают обратно под потолок. Тот кричит грязные ругательства и требует возвращения на землю. В зале полная тишина. Кто-то делает предположение, что на сцене идет новая, современная постановка повести. Хисока все еще сидит на постели, пялясь на «Демона». В голове лишь розовые слоники и глупые мысли: «- Неужели он может быть таким романтичным…?» Смена декораций приводит его в себя. Он как будто отряхивается от наваждения и осматривается, ища темный угол. После всего сказанного, Хисока почти уверен, что Мураки сошел с ума. Впрочем, это не новость. В тот момент, когда Хисока уже наметил себе местечко, на сцене появляется отец Тамары. Татсуми выталкивает парня из суфлерной, тот падает под ноги своего шефа. Разглядев в нем не просто начальника, но и человека опытного, он обхватывает руками его колени и начинает причитать на японском. Татсуми на мгновение теряет дар речи, потом приходит в себя и начинает читать, якобы давая перевод рыданиям «заморской невесты».
Название : "Первый снег" Персонажи: Рицка. Юйко, Яёй Summary: первый снег – это хорошо или плохо?
читать?Рицка спотыкается и хватается за ветку куста, чтобы сохранить равновесие. Ветка с хрустом ломается, и он все-таки приземляется на пятую точку.
Ему хочется плакать, но он вовремя вспоминает, что взрослым плакать не полагается, и просто бросает сломанную ветку в снег.
И кто только выдумал эти первые снегопады, со скользкими тротуарами и скрюченными от холода деревьями? Рицка пинает ветку и сует руки в карманы. Он опять забыл перчатки, и вид собственных пальцев, красных и покрытых цыпками, вызывает у него прилив стыда. Разве у взрослых бывают такие руки? Ему вспоминается ухоженная шевелюра Сэймэя, тонкие пальцы с безупречно отполированными ногтями, зарывающиеся в гиацинтовые черные завитки. Вот бы ему так выглядеть, вот бы стать таким же самоуверенным и с такой же ленивой улыбкой смотреть на весь мир сверху вниз. И на снег тоже!
Рицка чихает, и тут ему в спину врезается что-то маленькое и твердое. От неожиданности он едва не вскрикивает, оборачивается, и встречается взглядом с приплясывающей на обочине дорожки Юйко. Она улыбается, а из-за ее спины выглядывает Яёй, он сидит на корточках, деловито скатывая очередной снежок.
Падая в снег, чтобы избежать второго залпа, Рицка слышит смех Юйко и с удивлением понимает, что тоже смеется.
И кто посмеет не любить первый снег? Лишь бы он не растаял к вечеру, думает Рицка, скатывая замерзшими руками снежок.
Название : "В последнюю осень..." Пейринг: Рицу/Соби Summary: каждая осень может оказаться последней
читать?Парк очень старый и немного дикий, как будто пытается превратиться в лес.
И листья, листья повсюду - на земле, на проржавевших скамейках, на пустых постаментах, где уже не осталось следов от свергнутых статуй... желтые, бурые, ярко-красные, они живут какой-то своей жизнью, шелестят о чем-то, порхают стайками с места на место. Он медленно бредет по тропинке, глядя себе под ноги. медленно, потому что спешить особо некуда, и потому что так легче найти какой-нибудь особо интересный лист. Например, вот этот, разве нехорош, красный с зелеными прожилками? А этот - одна половинка желтая, а другая - совсем свежая, зеленая? Листья-бабочки, листья-попугаи, листья-цветы... очарованный их калейдоскопом, он окончательно забывает о времени и усаживается на корточки прямо посреди заросшей лужайки. Листья шуршат, когда он зарывается в них, расступаются, оставляя у него на пальцах буроватую труху. Некоторые из них уже почти почернели, ссохлись, стали похожи на мертвых бабочек, но другие все еще красивы. Он тянется к ярко-желтой кленовой звездочке, невесть как уцелевшей в самой глубине только что разворошенной кучи старых мертвых листьев, когда слышит за спиной голос.
Очевидно, он слишком увлекся, чтобы услышать шаги, ведь пройти бесшумно по этому шелестящему морю невозможно. Учитель стоит в безупречно изящной позе, скрестив руки на груди и слегка опираясь на ствол ракиты, такой же тонкой и по-кошачьи изящной. -Ты иногда становишься ужасно непослушным. - В его голосе звучит улыбка, но понять, шутит он или нет порой просто невозможно. И за словами, произнесенными с шутливой интонацией, может последовать вполне серьезное наказание. - Зачем ты так далеко забрался? Зачем? Действительно, зачем? Потому что хотел побыть один? Да он и так целый день один. Даже в школе, где никогда не бывает тихо, и по коридорам всегда кто-то ходит, бегает, летает... точь-в-точь стайки листьев. -Уже поздно. Пора идти обратно. И выброси ты эти листья, зачем они тебе? А они и забыл, что все еще держит их в руках. Он смотрит на взъерошенный букетик, и с удивлением понимает, что яркие краски успели изрядно поблекнуть, а, впрочем, наверное, они были такими с самого начала. И что ему только показалось в них красивым? Листья планируют обратно на землю, замирают, как усталые бабочки. Рука учителя ложится ему на плечо, словно невзначай касаясь волос и ушек. -Да ты совсем замерз... - снова усмешка в голосе, не злая, непонятная. Он оборачивается, пытается заглянуть учителю в глаза, спросить ведь все равно язык не повернется... уже темнеет, и лицо учителя остается в тени, только стекла очков поблескивают. Не отдавая себе отчета, что делает, он приподнимается на цыпочки, тянется вверх, едва не оскальзываясь на мокрых листьях. -Надень перчатки. - Голос на секунду приводит его в себя. Но, когда перчатки, наконец, найдены в карманах, доверху набитых какой-то ерундой, рука учителя снова пробегает по его волосам, заставляя вскинуть голову и еще раз оказаться в ловушке скрытого в тени взгляда. Зачем?
За окном темнело, и листья, стучащие в стекло, в полумраке казались серыми. По крайней мере, теперь он знал, зачем Рицу попросил его надеть перчатки в тот день. Вы очень не хотели испачкать свою замшевую куртку, верно, учитель? Верно?
Звонок трезвонит уже давно. Он нехотя отворачивается от окна, за которым все падают серые мертвые листья. Он идет к двери, уже зная, кого там увидит. Мысли шуршат, сухие и мертвые, такие же безразличные ко всему, как падающие за окном листья.
На пороге стоит Рицка. Шапочка сбилась, растрепались темные волосы, и курточка нараспашку, словно он всю дорогу бежал. Он улыбается. В его руках букетик солнечно-желтых листьев.
Название : "It depends..." Пейринг: Рицу/Соби Summary: все зависит от того, что ты собираешься сделать…
Соби очень больно. Обычно боль появляется и проходит сама собой, но вот уже третий день она остается с ним, что бы он ни делал, и делать что-либо становится все труднее. Еще труднее притворяться, что все в порядке, притворяться перед всеми, даже перед самим собой. Он сжимает зубы, вцепляется в спинку дивна и рывком встает. Все сделано. Огненная волна прокатывается по спине, от лопаток к копчику, и затихает, боль становится обычной, как всегда. Остается только стереть со лба пот – и можно начинать притворяться. Губы растягивает улыбка, больше похожая на гримасу боли. Его никто не видит. Можно не стараться. Боль должна быть союзником, а не врагом. Боль, своя и чужая, не убивает, она делает сильнее. С ней не надо бороться, ее надо подчинить себе и научиться использовать.
Там, в кабинете, на стенах которого застыли в вечном танце сиреневые бабочки, он верил в это. Он научился терпеть боль. Потом научился не замечать ее. Если бы кто-нибудь сказал ему тогда, чем обернутся эти уроки через несколько лет, он бы рассмеялся. Или рассердился. На того, кто посмел сказать такое, на самого себя, за то, что посмел слушать… только не на Рицу.
И даже сейчас, убирая в нижний ящик стола белый квадратик бумаги с аккуратными рядами иероглифов и столь же аккуратной синей печатью муниципальной больницы, он обвиняет только себя, и только в том, что проявил слабость. Мысль о том, что Рицу, сделавший его тем, кем он был сейчас, обрек его на смерть, не приходит ему в голову.
Звонит телефон. Он берет трубку и улыбается – уже не вымученной, а настоящей улыбкой. Он зажигает сигарету и рассказывает о последнем бое, куда снова ввязался без разрешения и без помощи своей Жертвы. Его голос не дрожит, даже тогда, когда сложенный квадратик бумаги с синей печатью охватывает пламя, и на секунду снова проступают иероглифы, черные на черном.
Соби вешает трубку и бездумно тычет сигаретой в мягкий серый пепел. Боль может стать союзником. Все зависит от того, что ты собираешься сделать.
Название : "Never let me down again" Пейринг: Нисэй/Соби Summary: иногда бывает все равно. ...
Он лениво наматывает на палец светлые прядки. Автобус встряхивает на повороте, и несколько волосков остаются у него в руке. Должно быть, это больно, но Соби даже не поворачивается в его сторону, словно и не чувствует ничего. Его отражение в стекле сосредоточенно смотрит на дорогу, словно надеется увидеть там стадо золотых единорогов. Очень хочется спросить, почему он согласился. Почему он вообще делает то или иное, почему иной раз смотрит так, будто видит что-то, недоступное больше никому, почему ему удается быть таким сильным и таким беспомощным одновременно.
Нисэй снова принимается теребить растрепавшиеся светлые волосы, и на этот раз Соби спокойно, но непреклонно отводит его руку в сторону. Молча. Соверешнно спокойно. Ненормальный. Все они тут ненормальные. Сэймэй с его замшевыми перчатками, кипельно-белыми рубашками, насмешливым, высокомерным взглядом, Соби, застывший, словно ледяная статуя, вечно всматривающийся в какие-то сумеречные дали, он сам, неизвестно почему терпящий их сумсбродства. И вот теперь эта авантюра, еще не начавшаяся, но уже успевшая опостылеть ему. А Соби? О чем думает Соби - этого ему не понять. И это только усиливает раздражение.
Автобус останавливается, и Соби поднимается первым, лениво дефилирует к выходу, спрыгивает на тротуар, оборачивается. И все это так спокойно, словно они просто вышли погулять на школьный двор во время переменки.
Только когда автобусная остановка остается далеко позади, и перед ними возникает громада заброшенного госпиталя, он решается спросить, наверное, потому что здешняя тишина уже действует на нервы. -Почему ты согласился? -А почему я должен был отказаться? - и, глядя в эти прозрачные, спокойные глаза, Нисэй в первый раз понимает все. Все - и сразу. Действительно, почему? Ему просто все равно.
И волки сыты, и овцы целы, и Хисоке вечная память.
Одна голова – хорошо, а с телом – лучше. *Имеется в виду голова Саки*
Сколько Цузуки не корми, а он все в холодильник смотрит.
Мы с тобой одной крови! – так начинает разговор почти каждый второй Синигами, когда хочет занять у товарища деньги.
Тяжело в учении, но легко ли в Мейфу?
Мертвые не потеют. – Обычное заявление графа на жалобы сотрудников, всякий раз, когда в департаменте отключают горячую воду.
Желудок у котенка меньше наперстка, - сказал Цузуки и отобрал у напарника булочку.
Куклы детям не игрушка. Казутака Мураки.
Глаза боятся, а руки делают. Казутака Мураки.
А король-то голый! * камень в огород Графа *
Фирма «Tsuzuki и компания» поможет вам сбросить лишний вес.
Куколка она и есть куколка. Казутака Мураки.
Нет зверя настолько дикого, чтобы он не отзывался на ласку. Куросаки Хисока.
«Кровь за кровь!» - сказал Хисока после первого секса и мощным ударом разбил Мураки нос.
Посреди ночи в вытрезвителе раздается звонок. Дежурный: - Алло? Голос: - К вам Асато Цузуки не привозили? Дежурный: - Нет, гражданин под таким именем не поступал. Голос: - И не поступит. Я сегодня дома выпиваю.
Кто не имел врага, тот не оценит друга. Казутака Мураки
Цузуки виновато признается в постели. – Знаешь, Хисока, когда мы занимаемся любовью, я все время думаю о других… - Мерзавец. А я вот, когда занимаюсь любовью с другими мужчинами, всегда думаю только о тебе!
Почти раритет, между прочим %) Нашлось случайно - ну не терять же его еще раз? Пусть висит.
Когда-то я любил летний дождь. Теперь мне все равно. Когда-то я любил гулять на закате. Теперь красота закатного неба вызывает у меня тоску и боль.
дальше...Когда-то я был в поисках чего-то необыкновенного. Когда-то мое тело пело и томилось сладким ожиданием. Только никто этого не понял. Ты не понял. Мы были друзьями: По крайней мере, я так считал. Я только-только начал выползать из своего мирка, в котором томился долгое время. Помнится, нас познакомили на одной из вечеринок: Не то, чтобы ты был лучше других. Просто не такой, как все и только. Были друзья, прогулки ночами под луной, походы на пляж: Веселое было время и ты мне по-настоящему нравился. По крайней мере, я так считал тогда. Несколько раз ты в буквальном смысле спасал меня, сам того не зная. Или мне просто везло, и ты был дома в тот момент, когда мне было нужно хоть чье-либо общество. У тебя можно было отсидеться, когда отец бушевал. Можно было даже остаться на ночь, но я, как правило, уходил, т.к. боялся, что отец пойдет меня искать и устроит скандал. Наверное, надо было рискнуть и остаться на ночь, но я боялся. Я еще не знал, чего именно хочу, а ты знал и говорил об этом прямо. Меня это каждый раз смущало и я уходил. Не мог же я признаться тебе в том, что мне просто больше не куда пойти, а у тебя так спокойно: Нет, теперь я понимаю, что приходил не только ради того, что бы спрятаться. Мое тело каждый раз напоминало об этом, но я подавлял собственное желание, прекрасно осознавая, что это только плоть, а мое сердце не готово было пойти на такую жертву. Тебе же было плевать на то, что я чувствую, и что со мной происходит. Даже когда пошел дождь: даже тогда ты не стал отвлекаться на мое присутствие. Только предложил остаться на ночь, чуть игриво и холодно, как всегда. Впрочем, трудно понять серьезно ли ты говорил, или по привычке. Ты же это всем говорил: Всем, кто более, или менее, был симпатичным. Я ушел, а ты остался. Тебе не хотелось промочить ноги, а у меня даже не было с собой зонта. Ничего, это лето: Помнится, я тогда сильно обиделся и ушел. Закрыл за собой дверь и вышел на улицу, под теплый летний, дождь. Я не боялся промокнуть. Я боялся темноты и просто хотел, чтобы ты меня проводить до автобуса. Просто элементарная вежливость, но даже это ты не захотел сделать! Неужели я настолько был тебе безразличен? Или же тебе были безразличны абсолютно все, кроме тебя самого?... Не знаю: Я не знаю, что это было. Мои обиды были таким детскими по сравнению с твоими взрослыми запросами. Толку от таких обид, если завтра я остыну и снова побегу к тебе:? Не побегу. Не побегу! Я шел к остановке, мокрый, мои ноги шлепали по лужам, и я твердил себе, что это было в последний раз. Последний раз ты так обошелся со мной! Теперь я все понял и больше не стану тебе надоедать. Зачем? Я никому не нужен и доставлю лишь хлопоты людям. Отец был прав, я ни на что негодная тварь и мое место в могиле. Дождь пошел сильнее и я бросился к остановке, чтобы укрыться, но было темно и вода застилала глаза: Наверное, там кто-то был, на остановке, и я со всего маху врезался в этого человека. - Осторожнее:! Не слишком резкое высказывание: Может только сначала: Я отскочил, извинившись, и замер в углу. Вода текла с меня ручьями, но, по крайней мере, я теперь увидел, на кого налетел. Кажется, этого парня я уже где-то видел. Он жил в моем районе и я частенько встречался с ним на остановках, когда возвращался домой. - Привет, - парень, видимо, тоже меня узнал и улыбнулся, пытаясь сгладить ситуацию. Даже в темноте можно было разглядеть, какие у него крепкие зубы: И глаза, словно темные колодца: Черт, да мне-то какое дело до его внешности? Стараясь не сильно на него пялиться, я тоже сказал привет, в надежде, что он от меня отстанет, но он не отстал. Поинтересовался, что со мной случилось и, почему на мне лица нет. Это на мне нет лица?... Да все нормально: я вовсе не плачу: Это все дождь и вообще я не хочу с кем бы то ни было обсуждать свои личные трагедии. Мне и без того плохо, так еще чужие люди вмешиваются. Хватит и того, что родные люди считают меня ничтожеством! Не хочу, чтобы еще кто-то так думал: - У меня есть зонт и я могу проводить тебя до дома. - Вдруг сказал он. - Нет, не надо: я сам могу дойти: Парень еще раз улыбнулся и сказал, что не собирается нести меня, а просто не хочет, чтобы я простудился. Не смотря на то, что дождь теплый, все-таки на улице была темная ночь, а ему как раз по пути, так что ему не в тягость. Ну, что тут было возразить. Я и нормальном состоянии мало, что мог, ответить, а тогда мне было уже все равно. Мне не хотелось возвращаться домой, а присутствие хоть кого-то рядом, хоть на короткое время: В общем я согласился, а потом мало что помнил. Кажется, дождь задался с новой силой, и нам пришлось укрыться в одном из подъездов. Глаза нового знакомого блестели в темноте и я испугался, что это признак ненормальности: Да, ненормальности, но не той, о которой я подумал сначала. В его глазах помимо животной похоти было еще много того, чего я не понял. Я испугался, но продолжал молча смотреть в эти глаза, с грустью понимая, что в любом случае, мои родные только обрадуются: они же так давно мечтали о том, чтобы я умер. Когда-то давно я так и думал. Я был расстроен и уничтожен тобой, но теперь со мной все в порядке. Закат вызывает тоску, но когда на город опускается ночь, я уже не одинок: Мне есть, куда пойти. Он и теперь ждет меня на остановке. Я рассказываю тебе мою историю, хотя понимаю, что ты уже не слышишь меня. Впрочем, ты никогда не умел слушать. Только на этот раз ты ничего не говоришь, не предлагаешь остаться. Я облизываю последние капли крови с губ и ухожу, закрыв дверь. Теперь-то я точно не прибегу к тебе обратно. Мне это не нужно, потому что я меня есть другое убежище и там меня всегда ждут. Я ошибался, когда думал, что никому не нужен. На самом деле, теперь я единственный, кто нужен ему.
Не знаю, что мне теперь делать. Зачем это все? Моя жизнь стала бессмысленной и пустой без тебя. Я знаю, что ты не захотел бы сейчас видеть меня. Я сам этого не хочу. Ненавижу себя, но ненависть к самому себе ничего не решает. дальше...Ты так и не понял, насколько сильно ты меня ранил своим уходом. Ты так и не поверил в искренность моих чувств. Все мои слова – были для тебя пустым звуком. Ты оставался глух к моим словам, слеп - к моим поступкам… Ты оставил меня, сказав, что разлюбил, но разве можно кого-то разлюбить, если по-настоящему любишь? Любовь – это навсегда! Ее не вырвать из сердца, ее не заменить дешевыми развлечениями и похотью… хотя, признаюсь, я пытался это сделать, что бы хоть как-то унять эту боль. Чтобы заглушить эту пустоту в себе, после твоего ухода. Я почти смерился с твоим уходом. Начал пить и потихоньку замыкаться в своем мирке. На утро жутко болела голова и желудок, но это отвлекало от мыслей о тебе, и я продолжал. Прошло около двух месяцев. Может, больше. Может, всего пара недель. Не знаю. Время для меня как будто остановилось. Я проводил вечера дома перед выключенным телевизором и с бутылкой в руке. Смотрел в потухший экран и представлял, что ты рядом… вернее, теперь я понимаю, что это были просто воспоминания, но под градусом… о, как реальны они были! Твой смех, твоя соблазнительная улыбка… твои большие зеленые глаза… твои длинные волосы… Удивительно, но мне, в самом деле, казалось, что ты рядом. Даже воспоминание о том, какими на ощупь были твои локоны, твое тело… Я помнил это и мне до боли хотелось освежить воспоминания. Хотелось снова обнять тебя, впиться пальцами в теплую кожу твоих плеч, зарыться лицом в твоих волосах, вдыхать тебя… слышать тебя… И вот этот день настал. Тот день, когда я все-таки покинул свою квартиру, чтобы в очередной раз сделать запасы выпивки и кое-каких продуктов. У меня уже вошло в привычку запасаться продуктами, чтобы потом не выходить целыми днями на божий свет. Не знаю, что бы я сделал, будь у меня с собой оружие… будь оно у меня, я, наверное, расстрелял бы любого, кто посмел забраться в мой дом. Да или просто потому, что мне так хотелось. Я действительно был зол… Был зол на тебя, на себя, на весь мир… А тут элементарная кража! Сначала мне показалось, что так оно и есть. Хотя если задуматься, у меня и брать-то было нечего. К тому же, ребята были прилично одеты и стояли в холле, дожидаясь меня. Я сделал к ним шаг, собираясь выяснить, что они забыли здесь, и замер посреди коридора. В кресле, твоем мягком любимом кресле там же сидел… да, там сидел ты! Как всегда милый и прекрасный ребенок, очень похожий на ангела… - Ты вернулся… - я не смог удержаться и эта глупая фраза вылетела быстрее, чем ребята успели заговорить. - Мистер Сеймур, я так понимаю? – после моей нелепой фразы и еще нескольких шагов в твою сторону, один из них все-таки подал голос. – Вы и есть Мистер Сеймур? Пришлось ответить и даже показать документы. Ребята не очень настаивали, но я и не сопротивлялся. Я не мог отвести взгляд от тебя и мне было ужасно стыдно за то, что я в таком виде. - Мы представляем корпорацию «Счастливая семья» и хотим вас поздравить с отличной покупкой! Вам очень повезло, что ваш друг был так щедр и позаботился обо всех документах. - Я не понимаю… - тут я снова посмотрел на тебя, - о чем они?… - Мистер Сеймур, вас, наверное, ввело в заблуждение невероятное сходство. Позвольте вам все объяснить. Наша компания занимается созданием неких существ… Клонов. Вы, конечно, слышали, в последнее время подобные существа стали очень популярны благодаря нашей компании… мы первая и единственная на данный момент компания, которая занимается созданием искусственных людей. - Да-да, я слышал… - ничего не понимаю и снова смотрю на тебя. – Какие еще клоны? Человек достал из кейса какую-то бумагу и протянул ее мне. «Инструкция по использованию двойника…» - прочел я и мой взгляд снова застыл на тебе. Нет… Ты не мог поступить так со мной… ты не должен был…! - Вы являетесь одним из немногих владельцев настоящего искусственного человека… То есть, он самый настоящий, если не брать в расчет метод его воспроизведения на свет… - Он мне не нужен, - я даже не стал слушать их дальше. Не стал задумываться над тем, сколько это могло тебе стоить. Мерзавец…! Тварь!… Внутри меня начинало все закипать, а глаза твоего двойника, кстати, не зеленые (и как я сразу не заметил!), а небесно-голубые, как у ребенка, продолжали с наивностью смотреть на меня. – Мне он не нужен… - повторил я и бросил инструкцию. – Я не просил об этом подарке и не собираюсь его принимать! - Но все документы оформлены на вас. – Человек поднял инструкцию и положил ее на столик. Потом закрыл кейс и посмотрел на часы. – В любом случае, этот ребенок теперь ваш и не подлежит возврату. Это не робот и его нельзя просто выбросить. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, прочтите инструкцию. Там так же указан наш адрес и телефон. На всякий случай, если вам что-нибудь будет не ясно. Что же теперь? Кричать им вслед и устраивать скандалы не в моих правилах. К тому же я сейчас не в лучшем виде и закон будет не на моей стороне. Согласно документам я был владельцем и нес полную ответственность за этот подарочек. Стоило последовать совету и остыть. В инструкции есть адрес и клона можно будет вернуть по назначению. Дверь за ребятами закрылась и я вздохнул. Черт. Только этого мне не хватало! Мои мысли представляли собой прокисшее молоко и сообразить в такой ситуации что-то дельное было просто невозможно. Голова болела, я так у не оправился после твоего ухода, а теперь еще вот это…! Поэтому я просто прошел в свою спальню и закрыл за собой дверь. Голова снова начала раскалываться на куски и мне не хотелось сейчас кого-либо видеть. Я уснул и мне даже в голову не пришло, задуматься о том, что клон остался сидеть в холле. Подумаешь, игрушка… пусть сидит.
Утром, стоило мне показаться, я тут же пожалел о содеянном. Хорошо проспавшись, я совершенно забыл о том, что произошло вчера и твое появление у меня в холле оказалось полнейшим сюрпризом. Я чуть было снова не бросился к тебе, но теперь у тебя было другое выражение лица. Не игриво-насмешливое и гордое, а непонимающее и испуганное. События прошлого вечера медленно, но всплывали в моей памяти. - А, это ты… - Что тут еще можно было сказать. Тем более что я понятия не имел, понимает что-либо игрушка, или нет. Делать мне больше нечего, как инструкции читать?! – Так и будешь здесь сидеть? – Я остановился перед твоей копией и стал ее рассматривать. Надо сказать, что клон реагировал на мои действия, как все дети. Смущался и отводил глаза, не понимая, чего от него хотят. В смысле, я-то прекрасно понимал, чего хочу, да вот только это же все равно не ты… Это лишь копия, пусть и точная, за исключением цвета глаз. Милая шутка, ничего не скажешь. Да, именно шуткой и не более я посчитал твой подарок. Только к вечеру до меня дошло, что шутка еще и в питании нуждается. Не говоря уже о других вполне человеческих потребностях. Благо, хотя бы клон хоть что-то соображал и его не нужно было водить за ручку в туалет. Я же, в конце концов, не нянька! Из одежды кое-что оставалось (твоей одежды) и пришлось отдать все это барахло клону… даже как-то забавно было посмотреть, насколько он будет похож на тебя. - Сукин сын… Да, ученые постарались на славу… если не брать в расчет цвет глаз, да дикое смущение в них написанное, это был именно ты. Даже аромат волос и кожи был очень похож. Если бы еще эта игрушка умела делать то, что делал ты… Телефонный звонок отвлек меня и я тут же пришел в себя, выпустив клона. Фу ты, никогда не страдал я этой ерундой и какая-то резиновая кукла мне не нужна! Найду настоящую женщину… Или парня, не важно, главное, что бы не эти существа. Бросив злой взгляд на клона, я покинул квартиру, решив надолго не откладывать, а в самом деле заняться поисками. Авось, развлекусь, и легче станет. Погаснет этот безумный огонь и мысли о тебе, хоть не надолго. А завтра постараюсь избавиться от клона. Вернулся я рано утром. Не хотел возвращаться к себе, да еще в компании. Хотел избежать вопросов и вообще… не хотел видеть его, твоего двойника, который поселился в комнате для гостей. Было около четырех и я осторожно запер дверь, снял ботинки. Потянулся устало, замерев на время, раздумывая. Что сделать сначала – уснуть или все же принять ванну. Или проверить, как там мой гость…? Голос Здравого смысла намекал на душ, причем ледяной, но тело плюнуло на все и пошло к спальне. Оно все еще помнило мягкость твоей кожи, шелковистость твоих волос… А эта игрушка так сильно была на тебя похожа! Даже спит так же, свернувшись комочком, словно котенок. Так и хочется погладить… Ребенок сначала даже и не проснулся, видимо, действительно крепко спал и только скрип кровати, да вес моего тела, его разбудил. Нет, он не закричал, хотя в глазах тут же нарисовался дикий ужас, а потом непонимание и растерянность. Точно такой же аромат, те же черты лица, тот же мягкий изгиб губ… Я коснулся их пальцами, чтобы проверить это, и клон снова занервничал. Его глаза забегали, видимо в поисках места, куда можно было бы сбежать, но вот проблема – бежать было некуда. Я сидел на нем сверху и выбраться он все равно бы не смог. Только для проверки дернулся и тут же замер, настороженно глядя на меня. Да что я садист, что ли…? Просто рассмотреть хотел и все. - Ванну мне приготовь, - я слез с него и сел рядом, позволяя выбраться из постели. – Надеюсь, ты знаешь, как это делать…? Ребенок ничего не ответил, только выскочил, словно ошпаренный из постели и быстро зашагал из комнаты. Шум воды указал на то, что он все-таки понимал то, о чем я говорю. Интересно тогда, может ли он говорить? Нормально, как и все люди. Сначала мне это было не важно, я ведь собирался его вернуть, а теперь хотелось проверить, как звучит его голос… Так же, как у тебя…? А если и так, то чего я этим добьюсь? Ты ведь прислал его мне для того, чтобы поиздеваться, а я, как маленький, иду у тебя на поводу, приняв этот «подарочек».
Несколько дней я старался проводить вне дома. Холодильник был полон, так что за своего постояльца я не особо волновался. Хоть он и клон, но разбирался в хозяйстве на уровне своего возраста. Выглядел он, как и ты, лет на семнадцать. Не знаю, как там этот процесс создания происходил, но у меня были вопросы. Например, передалась ли клону твоя память, твои способности…? Или твои мысли? Скорее всего нет, но ребята из корпорации, вероятно, обо всем позаботились. Он был послушным слугой, который не лез в мои дела. Надо все-таки почитать инструкцию, но когда я возвращался домой, почему-то все время о ней забывал. Да потому что ты был там… ты оставил меня, бросил в омут страданий и следом прислал куклу, которая должна была тебя заменить… жестоко… как я могу смотреть на него, если я знаю, что это все равно не ты? Тебя мне никто не заменит, пусть хоть идеально будет похож на тебя, не важно… это все равно не ты… Он не умеет так заманчиво смеяться, танцевать для меня… Он не умеет говорить всякие грязные вещи, когда злиться… Да, он попросту не злиться. Может и вообще ничего не чувствует, не знаю. Только чувствую, что он другой. Он по-другому смотрит и по-другому реагирует… Ты оставил его мне, что бы я постоянно думал о тебе… Ты оставил его мне, что бы я мог злиться на него… что бы я мог любить его… Зачем? Мне безразлично, где он и кто он… Наверное, у каждого бывает такой период в жизни, когда кажется безразлично абсолютно все. Однако, проживая под одной крышей с объектом своего безразличия, начинаешь смотреть на вещи иначе. С каждым дней я все больше обращал свое внимание на то, чем он занят. Удивительно, но он просматривал книги, которыми был забит целый шкаф. Я любил читать и собрал неплохую библиотеку. Ты никогда не страдал этим, а твой двойник мог часами сидеть в кресле с книгой. В твоем кресле. Сидеть тихо, как мышка, стараясь не привлекать моего внимания. Тщетно. Через какое-то время мое безразличие сменилось интересом. Я все же держался, стараясь не контактировать с ним, не поддаваться на внешнюю схожесть с тобой и на боль, которая терзала меня, каждый раз, как я его видел. И ведь знал прекрасно, что это не ты, но с ума сходил, понимая, что такая замена, быть может, спасет меня… Лишь самообман… это не так. Он похож на тебя только внешне, но он другой… Он никогда не будет таким, как ты. А мне нужен ты, очень нужен, разве ты не понимаешь? Я умираю без тебя, а этот ребенок лишь усугубляет мои страдания. Напиться… Напиться и не помнить себя… Алкоголь, обычно, помогал, но промашки случаются и однажды алкоголь подействовал не так. Совсем не так… А все ты со своим подарком! Это ты виноват, что он такой… Ты с самого начала знал, что этим кончится. Знал, что я не сдержусь… Я всегда был любопытным и мне до безумия хотелось узнать, насколько его голос похож на твой… Особенно, когда я целовал тебя, когда медленно раздевал тебя… или резко срывал одежду… Наверное, этот дикий писк меня и остановил… ты никогда не кричал, ты смеялся, потому что тебе нравилось все, что я делал… или быть может, мне так казалось, как и сейчас…? Клону, наоборот, происходящее явно не нравилось. Большие глаза были полны слез, губы сжались в тонкую линию, из уголка рта сочится струйка крови… Черт, я даже не помнил, когда успел это сделать. Неужели это все я сделал?… Я не делал… Это не я. Я хотел, как лучше, а он сопротивлялся… разве не для этого он здесь?… Его сделали специально для меня, так в чем же дело…? Почему все идет не так… все как-то по-дурацки… Ребенка только напугал, да и сам опростоволосился. На этот раз прикол с ванной уже не пройдет. Однако же и слова подобрать как-то сложно. А глядя на содеянное, я пришел к выводу, что лучше вообще промолчать. Скрыться, как всегда в своей спальне. Стоп! Кажется, я в ней и нахожусь… Совершенно выпало из памяти, как это мы тут оказались. Я что волоком притащил мальчишку сюда? Мда, опускаюсь, можно сказать, на глазах! Еще немного и по мне будут плакать тюремные стены. - Пошел вон! – я слегка подтолкнул мальчишку к двери и тот не долго думая скрылся. Теперь еще будет дуться целую неделю, что бы я совсем почувствовал себя законченным мерзавцем. Так вот в чем был твой план! Ты специально все подстроил… и это сходство, и эти наивные глаза, лишь для того, чтобы я еще больше страдал. Садист… Прислать своего двойника, чтобы я просто на него любовался и пальцем не смел тронуть! Изощренная пытка… Той ночью я лег поздно. Около часа провел под холодным душем, пытаясь придти в себя и как-то придумать себе оправдание. Конечно, ты постарался на славу, но и моя вина в случившемся есть… Холод воды вернул трезвость рассудку и мне пришло в голову, что я просто пытаюсь решить свои проблемы обычным способом – залить свою боль похотью. Не сработало, да еще и ощущение поганое осталось. Утро встретило меня солнышком и свежей идеей. Быть может слишком свежей и неожиданной, но остановиться я не смог. Влетел в комнату клона, который тут же забился в дальний угол кровати, и провозгласил, что мы идем в зоопарк. Помнится, тебе всегда нравилось, когда тебя куда-то выводили гулять. Значит, и ему должно понравится. - Собирайся, - я указал на шкаф, а сам вышел, чтобы не нервировать его еще больше. После случившегося он, скорее всего, будет какое-то время шарахаться, но эта прогулка должна помочь наладить отношения. Хорошо, что на улице было ветрено. Можно было навязать сверху шарф и удачно прикрыть чуть распухшие губы. В твоей одежде он выглядел очень забавно и немного неуклюже, но в целом очень даже не плохо. И эта девственная наивность, которой у тебя никогда не было… Добрались мы на моей машине. Солнышко согревало, кое-где из-под снега пробивалась зеленая травка. Глупая и поздняя, лезла на солнце, не понимая, что вот-вот придут морозы. Помнится, ты не очень любил такую погоду. Солнце слепит глаза, а поверх этого холодный ветер. Ты все время мерз и кутался в куртку. Шагая по дорожке к зоопарку, я позволил себе расслабиться, позволил воспоминаниям увлечь себя. Боль на какое-то время отступила и я даже обнял твоего двойника за плечи, как в былые времена обнимал тебя, чтобы защитить от холодного ветра. Только ты не был таким напряженным, как он. - Не бойся, посмотри, какая красота, - я указал ребенку на причудливый орнамент стального забора и чуть погладил по волосам. – В такую погоду нужно куда-то выбираться. Дышать свежим воздухом, пока совсем не стало холодно. Ребенок вроде бы увлекся осмотром орнамента. Мы вошли в парк и пошли по главной аллее. Посетителей было еще немного и это к лучшему, если учесть, какие глаза были у клона. Кажется, он впервые видел животных… Об этом я, конечно же, не подумал. - Это редкие виды зверей, которых люди не могу видеть по причине их недосягаемости. Они живут в других странах и не каждый может себе позволить объехать весь мир, что бы посмотреть на них, - с болтовней у меня дела всегда обстояли хорошо и я, чтобы хоть как-то отвлечь ребенка, стал рассказывать о животных, к которым мы подходили. К тому времени, как мы дошли до конца аллеи, ребенок уже был расслаблен и смотрел вокруг с большим интересом. Пару раз его взгляд замирал так же и на моем лице, но это были лишь мгновенья, после которых происходил очередной уход в шарф. Забавно, если учесть, что еще недавно, я был для него злодеем номер один. Вдоволь нагулявшись, мы зашли в тамошнее кафе, чтобы погреться. Я усадил клона за дальний столик и пошел делать заказ. Мне и в голову не могло придти, что он может куда-то деться. Он же клон, моя игрушка… куда он может без меня уйти? И зря я был так самоуверен. Столик оказался пуст, когда я вернулся. И что еще более удивительное, я вдруг разозлился… разозлился на самого себя за то, что не могу толком присмотреть за этим чудом… разозлился на него, потому что попросту испугался, что с ним может что-то приключиться в городе… если бы не официантка, я бы так стоял, как камнем пришибленный, а может бросился бы на поиски. - Он в туалете, - этой фразой она меня просто спасла. Я ее поблагодарил и направился в указанном направлении, чернее тучи. И что я увидел, когда вошел туда… Клон просто стоял у раковины и мыл руки! Моя злость, мой страх, мое удивление – все это мгновенно выплеснулась. Наверное, мысль о том, что передо мной не настоящий человек слишком сильно впечаталась мне в голову. И я просто не ожидал от клона простых человеческих действий. Не знаю, наверное, что-то такое нехорошее снова у меня на физиономии нарисовалось, что клон аж сжался весь. Видимо, решил, что сейчас его снова будут бить… - Никогда не уходи так вот, не предупредив меня, хорошо? – пришлось приложить максимум усилий, чтобы голос зазвучал более или менее спокойно. – Идем. За столиком мы молчали. Ребенок-то никогда говорливостью не отличался, а мне просто нечего было больше добавить. Итак смотреть на его опухшие губы было больно… и помочь никак этому было нельзя. Очередная моя попытка помощи и ребенок вообще свихнется от страха. Начавшийся так вроде бы хорошо день закончился плачевно. Настроение было на нуле, ну я чего я, собственно, ждал? Да ничего… просто хотелось доказать самому себе, что не такой, каким ты меня считаешь, а получается, что я даже хуже… Несдержанный, эгоистичный и злой… Постоянно жалею себя и обвиняю в своих бедах других. Это мой мирок, но я же не думал, что ты устроишь мне такую подлянку и пришлешь сюда эту игрушку!
Снова ушел из дома. Не могу там находиться. Постоянно сталкиваюсь с ним… с твоей копией… да, взгляд уже не такой напуганный, но настороженный, словно ждет еще одного нападения. И не думал даже… Ложь. Постоянно думаю об этом, боюсь признаться самому себе в этом… хотя все равно от фактов не уйдешь. Каждую ночь просыпаюсь, ищу в постели тебя, а потом вспоминаю, что твоя копия спит в соседней комнате. Инструкция куда-то пропала, но мне сейчас не до того. Я пытаюсь забыть о тебе, но это так сложно… мысли путаются, то и дело возвращаясь к клону. На работе нашел информацию о таких, как он… почерпнул много нового. Оказывается, клоны ничем не отличаются от живых людей. Они так же чувствуют, так же думают и так же, как и обычные люди, могут умереть. Вот почему ребята из корпорации не соглашались забрать его. Фактически это твой брат-близнец, а я собирался отдать его чужим людям… Глупо. Почти так же глупо, как считать, что это ты. Это же только внешность… Неужели, я любил в тебе только это? Я помню твои повадки, твои привычки, твои милые шуточки и твои танцы… Не только внешность. У тебя была особенная походка, особая манера разговаривать. Не понимаю… Я запутался и не понимаю, зачем ты так поступил со мной. Сначала бросил, а потом… Я пытался тебя найти, чтобы узнать правду, но ты далеко и, возможно, уже не вернешься сюда. Что мне делать без тебя? Что мне делать с твоим клоном? После работы не смог пройти мимо бара. Я знаю, что выпивка не лучший выбор, но тогда я хотя бы не буду понимать, что делаю… так легче… Легче, сказать утром, что ничего не помнишь, что это всего лишь ошибка… А может повезет и фея сна избавит меня от наваждения, которым стал твой клон? Так и было, но сон мой не был крепок. Как можно спать, зная, что рядом ты…? Или тот, кто очень похож на тебя… хоть бы еще разок прикоснуться к твоим губам… еще разок почувствовать тепло твоей кожи, трепет твоего тела. Кажется, я снова проснулся с мыслью о тебе и единственным спасением от этой безумной мысли был твой клон, мирно спящий в соседней комнате. - Не бойся… - пытаясь удержать ребенка на кровати, я шептал что-то успокаивающее, но мои слова вызвали совсем иной эффект. Глаза распахнулись, когда я силой получил первый поцелуй, стройное тело замерло в напряжении. Ну, не бойся меня… я же не делаю ничего дурного… я пытаюсь понравиться тебе, как и раньше, только на этот раз ты такой упрямый. Ты долгое время не поддаешься на уговоры и мне приходиться буквально стаскивать с тебя пижаму. Нужно прикоснуться… Я хочу только прикоснуться, ощутить тебя целиком… Сжать тебя в своих объятиях… закопаться в тебе… в твоих теплых уголках, так приятно пахнущих… услышать твой стон… такой перепуганный, неожиданный… Совсем не такой, как раньше. Ну и что? Это все равно твой голос…? Нет… нет…! Это не твой голос… Это обман и я обманывал себя слишком долго. Слишком долго я твердил, что люблю тебя и что страдаю… На самом же деле, я ненавижу тебя и страдаю потому что не могу причинить тебе такую же боль… Все мои укусы и яростные движения внутри тебя не смогут передать ту боль, которую переживаю я… Я умираю, делая это с тобой… я убиваю себя, но не могу остановиться… это выше меня и огонь желания уже охватывает нас обоих… мы горим, издавая плач, стоны, слова… непонятные… слабые крики, словно крики умирающих птиц. Кажется, ты вцепился в мое плечо зубами… но боль уже не так страшна… Страшно будет потом, когда все утихнет и не у кого будет ждать прощения. Прости меня… я не смог тебя удержать и моя злость всего лишь прикрытие моей слабости. Я не хотел так обойтись с тобой, но это заслужил. Ты создан по его подобию и ты должен понести наказание за него… Ты не он, но теперь я боюсь, что и ты оставишь меня. Я не переживу еще одного ухода… - Не оставляй меня… - мой шепот в твои мокрые от слез глаза. Мои поцелуи не смогут залечить эти укусы, но время лечит все. Я попытаюсь стать другим. Для тебя я изменюсь… Как и ты изменился – для меня.
Здесь холодно. Здесь всегда холодно, но иногда мне это нравится... не сейчас. От холода сводит пальцы, и приходится сжимать их изо всех сил, чтобы не выронить сигарету. Только не хватало еще устроить пожар на крыше собственного дома. Но ведь это уже не мой дом... Как холодно. Закрываю глаза, пытаюсь представить что-то теплое, но вижу только темноту.
Не следовало приходить сюда. Никогда нельзя возвращаться туда, где был счастлив. Где мы были счастливы? Я никогда не решался спросить, хорошо ли тебе со мной. Боялся услышать ответ. Любой. Боялся, что ты уйдешь... боялся, что останешься, и я сделаю тебя несчастной. Я трус... я боялся самого себя. Боялся, что причиню тебе боль. Мне нравилось просто быть рядом с тобой. Смотреть в твои глаза. Слушать, как бьется твое сердце. Наблюдать за игрой солнечных зайчиков на твоих волосах. Я любил тебя. И сейчас люблю… почему я никогда не мог доказать это на деле?
Я никогда не рассказывал тебе, что на самом деле происходило. Ты спрашивала – иногда, потом, наверное, поняла, что все равно не получишь ответа. Как дела? Нормально. Все по-прежнему. Это неинтересно. Я хотел рассказать… но не мог. Боялся. Просто слишком много страха. Никто раньше не спрашивал меня ни о чем. Все только говорили сами, не нуждаясь в моих ответах. А, если я пытался что-то сказать сам, меня перебивали. Что мои дела по сравнению с их новостями! Я просто не привык к тому, что кому-то может быть интересно. И перестал пытаться кого-то заинтересовать. Научился молчать – слушать – говорить о том, о чем они хотели. Научился терпеть. Кивать и улыбаться. С тобой мне не приходилось так делать. Так странно! Не нужно было притворяться. Но маска слишком приросла к лицу, и ты, наверное, не видела под ней моего настоящего облика…
...дальше В трущобы я забирался довольно часто – и по служебной необходимости, и ради развлечения, и для того, чтобы поохотиться – а почему бы и нет, раз предоставляется такая возможность? Я не боялся быть узнанным, хотя многие люди и знали в лицо тех, кто работал на инквизицию. Но по ночам серы не только кошки. Я крался по улицам, прижимаясь к стенам и стараясь не попадаться на глаза будущим жертвам. Я научился убивать так же легко и быстро, как настоящие звери. Прятать трупы не было необходимости – здесь всегда полно крыс и бродячих собак, они делали это лучше меня. В изгрызенных остатках трудно опознать человека… Сегодня охота была более чем удачной. Всегда предпочитал женскую кровь мужской, и, в любом случае, в городе слишком много развелось шлюх. Это не дело. Кому-то приходится быть санитаром этих джунглей – почему бы и не мне? Когда все было кончено, я оставил ее тело в переулке – там до него скорее доберутся мохнатые мусорщики. Приятного аппетита, коллеги. В тех кварталах, что прилегали к порту, всегда было людно – даже по ночам, особенно по ночам, и туда я старался не соваться, но сегодня решил заглянуть – на всякий случай, ведь этим утром пришел корабль, и следовало хотя бы узнать – какие новости он принес. На улицах, действительно, толпился народ, по большинству – моряки и девки из местных домов развлечений. Здесь небезопасно было гулять даже днем, а уж о таких прогулках, как эта, можно было смело сказать – самоубийство. Особенно, если один… и не вооружен…
Я иду медленно, стараясь держаться в темноте и не привлекать к себе внимания. Это не всегда срабатывает – на меня все равно смотрят, я слишком отличаюсь от тех, кто обычно проводит здесь время. Уличные сутенеры предлагают услуги своих подопечных, а, когда я отказываюсь, насмешливо свистят и мяукают мне вслед. Награждают нелестными прозвищами. Смешно! Неужели люди обижаются на правду? В конце концов, я останавливаюсь у перил пристани и зажигаю сигарету. Здесь никто не курит, здесь люди даже не знают, что это такое – табак, и незачем привлекать к себе косые взгляды, но мне уже все равно. Я просто устал… и хочу отдохнуть. Вряд ли кто-нибудь заметит что-то необычное. И все-таки уже через минуту я чувствую на себе чей-то излишне пристальный взгляд. Нет, этот человек не замышляет недоброго, иначе не стал бы смотреть, просто ударил бы. Поэтому я спокойно оборачиваюсь, не выпуская из зубов сигареты. Передо мной стоит девушка. Длинные светлые волосы падают свободно на ее плечи, она кутается в пелерину – слишком дорогую, чтобы принадлежать портовой шлюшке, слишком яркую, чтобы лежать на плечах дамы из высшего общества. - Привет, - просто говорю я. - Привет, - легко отвечает она. Не улыбается, не отходит в сторону, безо всякого удивления смотрит на меня и мою сигарету. - Можно, я не буду искать повод для знакомства? - Запросто, - она пожимает плечами, пелерина слегка сползает, открывая полоску молочно-белой кожи. Девушка откровенно красива, и мне действительно хочется с ней познакомиться – почему нет? Представляюсь, она тоже называет свое имя. Оно ничего не говорит мне, но, когда девушка подходит ближе, я понимаю, что ее лицо кажется мне таким же знакомым, как и голос. Странно. Она останавливается у перил и смотрит в воду. Удивительное дело, она совсем не похожа на шлюшку, но что же она, в таком случае, делает здесь? Некоторое время мы обмениваемся общими фразами – о том, что пришел корабль и о том, что завтра в Чимниз будет выступать бродячий театр, труппу которого сегодня ограбили прямо в этом квартале. Девушка настолько же в курсе городских сплетен, как и я… это не странно, ведь у шлюшек поставщиков информации не меньше, чем у инквизиторов. Вот только она не похожа не шлюшку. Не похожа, и все тут. И, даже когда я обнимаю ее за талию –«здесь холодно… почему бы нам не поискать местечко потеплее?» - ее согласие кажется мне каким-то неестественным. Она словно играет роль – хорошо заученную, но совсем ей не подходящую. Тем не менее, дом, куда она меня приглашает, не может быть ничем, кроме обиталища портового сброда, «столичных клопов», как называет их Мэндор. Мэндора здесь нет, но я все равно вижу, как он презрительно морщится, произнося эти слова. Он всегда был слишком щепетилен в вопросах общения с противоположным (и не только) полом. - Надеюсь, здесь не водятся животные крупнее кроликов? - Интересуюсь я, когда мы поднимаемся по лестнице. - Водились, но их съели, - отвечает она, гремя связкой ключей. Ее платье не слишком-то длинное и, когда она идет впереди, немного излишне обнажает ее ножки. Зрелище привлекательное, спору нет, но оно пробуждает во мне все первобытные инстинкты. Прежде, чем мозг успевает среагировать, я тянусь к ней и глажу ее по спинке. Руке не удается спуститься ниже – девушка ловко ловит ее и отбрасывает в сторону. - Прекрати, - говорит она, хмурясь. - Как скажешь. Наверное, я схожу с ума. Но очень давно, еще до того, как начался этот бесконечный путь по Тропе, я знал девушку, которая поступала точно так же.
За закрытой дверью моя маленькая подруга перестает быть такой неподатливой, как будто снова надевает маску шлюшки. Она позволяет обнять себя, позволяет распутать завязки на корсете и стянуть с не платье. Да, я не ошибся, она слишком чистенькая и ухоженная для «королевы столичных клопов». На ней дорогое белье, но, черт возьми, портовые девки вообще не носят белья! Здесь точно что-то не так… Но меня это совсем не пугает. Она слишком красива, чтобы сбежать от нее из-за глупых подозрений. - Ты же не собираешься заниматься этим в коридоре? – Ее рука забирается мне в волосы, взъерошивая их. Чертовски приятное ощущение, я сжимаю ее пальцы и заставляю ее продолжить ее занятие. Она послушно касается моей прически еще раз и все-таки выворачивается из объятий. – Для этого есть спальня. - А если я предпочитаю делать это на полу? - Но в спальне на полу ковер. А здесь ты замерзнешь…ты ведь уже дрожишь. Да. Здесь холодно. Набрасываю ей на плечи свой плащ, и иду вслед за ней в спальню. Только сейчас замечаю, что на рубашке у меня брызги крови – последний привет менее удачливой представительницы древнейшей профессии, которая сегодня послужила мне (и крысам) ужином… надеюсь, девушка этого не заметит… а, если заметит, всегда можно соврать что-нибудь. Но она не замечает. Ее обиталище такое же ненастоящее, как и она. Словно кто-то с хорошим вкусом и чувством стиля попытался создать модель комнаты шлюхи… слишком изящно. Слишком чисто. - Здесь красиво. - Я знаю. – Ни «спасибо», ни еще каких-то слов в этом роде. Она все больше напоминает мне ту, которую я когда-то знал. Абсурд, нелепость… но передо мной словно оказалась та же самая девушка. - Но красота этой комнаты не идет ни в малейшее сравнение с твоей красотой. - Ты всем так говоришь? – Она садится на кровать и сбрасывает плащ. - Я говорю правду, - ничего не значащее выражение. Она зевает с демонстративной скукой. - Мы вроде пришли греться. Или ты не знаешь способа лучше разговоров? Я отлично знаю способ, и демонстрирую ей его. Да, сегодня я, похоже, буду не на высоте – а все потому, что, чем ближе я подхожу, тем более знакомым мне кажется все в ней – и это пугает. Словно время обратилось вспять. Очертания стройного тела. Золотистый пушок между лопаток. Запах светлых волос, таких длинных, что, когда она сидит, они почти касаются постели. Блеск полуприкрытых зеленых глаз… мягкие губы… нежная кожа… я ласкаю ее тело, как будто невзначай касаюсь того места, где у той девушки была родинка. …как будто касаюсь раскаленного железа. - Ты чего? – Спрашивает она. – Что случилось? - Ничего, - отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Показалось, что кто-то идет. - Нервы, - вздыхает она, и тут же удивленно вскрикивает, когда я снова сжимаю ее в объятиях. Я не хочу ее отпускать. Никогда больше. Хочу провести остаток вечности вот так, обнимая ее, вдыхая запах ее кожи, слушая, как бьется ее сердце. Это невозможно, но мы снова встретились. Этого никогда не должно было случиться, но я знал, с самого начала знал, что однажды произойдет нечто подобное. Я ждал этого. Она не узнает меня – неудивительно, она никогда не догадывалась, что я могу стать человеком, если захочу. Она уверена, что я остался ниже по Тропе – навсегда. Ну и пусть. Я не буду ей ни о чем рассказывать. Достаточно и того, что она снова рядом… достаточно, что я помню все. Я помню, что ей нравилось. Когда она, наконец, просит ее отпустить, пока она не задохнулась, я слушаюсь. Отодвигаюсь в сторону, касаюсь губами ее шеи, прикусывая кожу. Ласкаю языком жилки на ее шейке, постепенно спускаясь ниже. Покрываю поцелуями ее тело, не пропуская ни миллиметра, слизываю ее запах, пьянящий, как вино. Когда мои зубы касаются ее груди, она вздрагивает. Наверное, моя нервная дрожь передалась и ей тоже… хотя, ей всегда нравилось, когда я это делал. Глажу языком пушок на ее животе, она вздрагивает, когда я прикасаюсь к ней. И мне вдруг становится страшно. Тот самый страх. Я не хочу делать ей больно. Она всегда была такой маленькой… хрупкой… нежной… я боюсь, что причиню ей вред. Но она снова обнимает меня, притягивает к себе – да, так делают все «королевы», если клиент ведет себя странно. Как я сейчас. Но она не была «королевой». Она просто всегда так делала…когда я начинал бояться. И я не клиент «королевы». Я целую ее – вот чего не позволено никому на ночных улицах! – впиваюсь в ее рот, чувствуя холодок ровных зубов, добираюсь до ее язычка, и страх тает, как и раньше, как было за много-много лет и много-много миров отсюда.
Ее ногти впиваются мне в спину, оставляя на коже царапины. …звезды и полосы… ...это как взрыв. Как рождение новой вселенной. Как будто падаешь с высоты птичьего полета и разбиваешься на тысячи осколков. …не знаю, как звучал мой крик – не звериный и не человеческий, когда мы с ней оказались в самом центре сверхновой звезды…
Она лежит у меня на плече, закрыв глаза, и ее спокойное дыхание ласкает мою кожу. Как утренний ветерок. Как шелк… - Устал? – Спрашивает она. В ее голосе насмешка, совсем не обидная. - Нет… - Врешь. Ты же еле дышишь… учти, я тебя домой на руках не потащу. Мы смеемся, как будто знали друг друга всю жизнь. Как странно, я уверен, что она-то меня не помнит! Но ее совеем не удивляет то, что я шепчу в ее бархатные ушки всякие ласковые глупости, что все произошло так быстро… что мы вообще встретились. Почему она оказалась здесь… почему она подошла ко мне? Если она не узнала меня, это может означать только одно. Светлые снова взялись за свое и подослали ее ко мне. Наблюдать. Выжидать. Строить вокруг меня сети… они снова хотят прогнать меня с Тропы. Сердце продолжает колотиться, как у зайца, и эта последняя мысль совершенно не помогает успокоиться. Она встает, снова выскальзывая из моих рук. - Хочешь есть? – Спрашивает она, как будто это тоже в порядке вещей. - Не уходи, - прошу я, но, конечно, напрасно. Она накидывает что-то шелковое и выходит из комнаты. Надо пойти за ней. Но у меня действительно нет сил шевелиться… странно. Это ведь она раньше имела привычку засыпать после таких игр. Утыкаюсь в подушку, снова вдыхая ее запах. Тот самый запах… аромат диких цветов. Я не смог бы забыть его, даже если бы захотел. Звон какой-то посуды на кухне. Заставляю себя встряхнуться, очнуться от грез. Встаю с кровати, оглядываю комнату. Найти хоть что-то, что объяснило бы эту встречу, объяснило бы ее присутствие здесь! Вдруг я все-таки ошибся? Шкаф. Открываю его, перебираю платья – слишком дорогие для шлюхи… слишком вызывающие для леди. Нет времени осмотреть их подробно, нет времени искать что-то, что может быть в них спрятано. Проклятье, знать бы, что я ищу. К черту одежду! В шкафу еще полно ящиков, нужно осмотреть их. Терпеть не могу копаться в чужих вещах – и в не чужих, тем более. В ее вещах я никогда не рылся… чувствую себя последним подонком, заглядывая в ящики. Однако предмет, который я искал, нашелся не в шкафу. Он лежал на столе, под перевернутым зеркалом, рядом с шейным платком. Отчаявшись что-то найти, я просто взял платок в руки… когда-то у нее был почти такой же. Когда-то это была одна из моих любимых вещей… но это просто красивый платочек, любой может купить себе такой. А вот под платком обнаружилось ожерелье. Маленькое и тонкое, из серебристых матовых камней. Я никогда не знал, как они называются. Перебираю камни. Они прохладные, и их холод завораживает. Проникает под кожу, затягивает душу корочкой льда. Та, которую я когда-то любил, теперь ведет игру против меня. Как жестоко. Как несправедливо. - Что ты делаешь? Я не оборачиваюсь, даже не вздрагиваю. Ничем не выдаю своих чувств, только вот проклятое сердце не хочет успокоиться, и бьется, как подстреленная птица. - Смотрю. – Протягиваю ей ожерелье. Она берет его и откладывает на стол. Равнодушно. Спокойно. – Что это? - Просто безделушка. - Красивая. Что это за камни? - Наверное, это вообще не камни. Стекло! Хотел бы я, чтобы это было стекло. Но это не может быть стеклом… это может быть только тем самым ожерельем. Интересно, если бы я показал ей тот самый перстень – она узнала бы его? …она лжет насчет ожерелья. Но она не знает меня. Зачем ей рассказывать первому встречному – что это? Что это значило для нас с ней? Или только для меня… я ведь никогда не спрашивал ее об этом…
- Эй, ты что, уснул? - Вроде нет. - Есть, спрашиваю, хочешь? - Как насчет десерта? - Какого еще…? - Она вскидывает бровки, притворяясь, что не понимает, о чем я говорю. Значит, нужно объяснить. Беру ее на руки и несу к кровати. Она не пытается вырваться, даже когда я сажаю ее на постель и опускаюсь перед ней на колени…
Когда я покинул ее дом, уже рассвело. До еды дело так и не дошло. Не дошло и до денег, я даже не предложил их ей – а она не попросила. Ей не шла роль распутной девчонки… она все время забывала сценарий. Но я был этому только рад. И думать хотелось только о том, что она пообещала – мы встретимся еще раз. Обязательно встретимся. Я шел по улице и улыбался. На меня странно смотрели, но я не мог погасить эту улыбку. Я мечтал, как ребенок – о том, куда отведу ее, о том, что мы будем делать, когда снова увидимся. Не хотелось думать ни о чем другом. Не хотелось верить в дурные предчувствия. Не хотелось слушать назойливый голосок, так похожий на голос Шебалу, моей очаровательной мамочки. «Почему она оказалась здесь? Почему подстроила эту встречу? Зачем подпустила тебя так близко? Что они собираются делать?» Что я сам собираюсь делать?
Спрыгиваю с крыши и иду по улице. Тонкая корочка инея хрустит под ногами, как лед в стакане. Черт, как хочется напиться. Чтобы забыть… чтобы вспомнить.
Мне всегда нравилось ходить по городу. Рассматривать все, что меня окружало – и не смотреть ни на что в отдельности. Замечать любую мелочь – и тут же забывать, что я видел. Столько людей вокруг, и все разные, и смотреть на них никогда не скучно. Иногда я просто часами сижу где-нибудь на людной улице и смотрю на тех, кто проходит мимо. Тебе не нравится такое времяпровождение, верно? Бесцельное и бездумное. Как и вся моя жизнь… Ты считаешь, что машины – просто груда металлолома. Наверное, ты права, конечно – ты права. Но я все равно смотрю на машины. Ведь рядом нет тебя, и я не могу заглянуть в твои глаза… дурацкое оправдание, правда? Люди начинают оборачиваться и смотреть на меня. Значит, надо уходить отсюда – не люблю, когда меня замечают.
И снова иду по улицам, вдыхаю аромат городского смога. Ты терпеть не можешь этот запах… ну почему мне всегда нравится то, что противно тем, кого я люблю? Почему мы были такими разными…
Мне понадобился почти час, чтобы уйти из города. Никто не подвез бы меня в такую глухомань, я знаю, поэтому и пытаться не стал. Вообще не люблю ездить на попутках. Наконец огни тают в темноте, и я остаюсь наедине с ночью. С лесом на окраине города. Здесь некого стесняться, здесь никто не увидит, здесь можно быть свободным. Я останавливаюсь на опушке и смеюсь. Облачка пара окутывают звуки, как странно звучит смех в темноте… Нельзя смеяться в одиночестве, смех – общественное явление. Но я знаю звук, который больше подойдет темноте и одиночеству. Поднимаю голову к небу и вою. Звук, непохожий ни на звериный, ни на человеческий. Таких зверей и не сыскать, как я. Это плохо. Это хорошо – я не хочу найти кого-то, похожего на меня. Мне нужна только ты. Но я тебе не нужен, так? Поэтому я сегодня пришел сюда. Поэтому я буду выть до рассвета, слушать эхо, смотреть на звезды –такие же равнодушные, как и весь мир. Это правильно. Так и должно быть. Я не хочу причинять кому-то боль, поэтому и ухожу в лес, чтобы никто не услышал моего воя. Завтра здесь пройдет дождь, он сломает несколько веток и, может быть, разрушит убежище какого-нибудь зверя. Прошу у них всех прощения, знаю – они не слышат, но это хоть немного утешает. Я не хотел навредить им… но сегодня мне нужно было сюда прийти. Снова вою, уже не заботясь о том, насколько красивой и гармоничной получается трель. Ветер запутался в ветках деревьев, звуки мечутся под кронами, как обезумевшие птицы. «Ты видишь меня? Ты слышишь? Отзовись… пожалуйста, отзовись…» Я могу пройти сквозь те миры, где мы бывали раньше. Могу войти туда снова. Но я не стану делать этого. Раз тебя нет рядом здесь, в этом мире, значит, я не найду тебя и там. Я уже совершил эту ошибку когда-то. Позволил тебе уйти. Дурак, я думал, что поступаю правильно. Ложусь на землю, снова смотрю в небо. Как холодно… холод больше не может причинить мне вред, но теперь я жалею, что это так. Как хорошо было бы уйти из этого мира и попытать счастья в следующем.
Я слишком долго шел вдоль Тропы. Я устал. Просто устал. Я так хотел остаться на месте, с тобой, в этом – не худшем из возможных – мире. Но ты ушла. Даже не сказала, что случилось… даже не оставила следа. Я знаю, ты все еще здесь… я искал тебя. Знаю, ты жива. С тобой все в порядке… теперь. А раз так, значит, есть надежда, что произошла какая-то ошибка. Может быть, у тебя дела? Может быть, прошлое снова догнало тебя? Тогда и я догоню. Не уйду из этого мира, пока не найду тебя. Зачем? Ты не хочешь меня видеть. Но я ведь могу и не показываться тебе на глаза. Я сновa пытаюсь обмануть самого себя… я никогда не смогу быть с тобой рядом и не подходить близко. Ангела-хранителя из меня не получится, не тот профиль. Я опять все испорчу.
Забираюсь на дерево, едва не срываясь с ветки, смотрю вдаль – на город, уже спящий в ночном холоде. Мне снова хочется выть, но я боюсь, что упаду, поэтому просто закуриваю очередную сигарету и продолжаю смотреть на город.
- Куда ты смотришь? - Никуда. Отворачиваюсь от окна. За ним действительно нет ничего такого, на что стоило бы смотреть. Всего лишь трущобы, и дом, где мы сидим, по сравнению с остальным кварталом кажется дворцом. Ты смотришь на меня с неопределенным выражением на лице. Может быть, собираешься спросить – зачем я пришел? Неужели только для того, чтобы смотреть в окно? Тень от пламени свечи колышется на стене, и я накрываю свечу рукой. Пламя втягивается в кожу и гаснет, оставив теплый след. Становится темно, но я все равно вижу тебя. Слышу, как бьется твое сердце. Ты отводишь взгляд в сторону… да, тебе ведь никогда не нравилось, чтобы на тебя слишком пристально смотрели. Я обнимаю тебя, целую, покрываю поцелуями все твое лицо. Смотри на меня. Только на меня. Не закрывай глаза… хотя бы один раз. Последний раз. Я знаю, что должен сделать. Мне плохо от этого, так плохо, что ты все-таки замечаешь, что со мной что-то не так. Я придумываю оправдания, рассказываю тебе какую-то историю, продолжаю играть заученную роль. Предательство - грех страшнее трусости. А я согрешил дважды. Не посмел возразить епископу, не посмел даже предупредить тебя. Это все равно было бы бесполезно, я знаю, они не выпустили бы тебя из города. А ты никогда не воспользовалась бы своими способностями, чтобы ускользнуть. В отличие от меня, ты всегда играла честно. Напрасно я ищу оправдания, это бесполезно. Я предал тебя. Я знаю, что тебя ждет впереди… что ждет нас обоих. Ты просишь отпустить себя. Говоришь, что я помну твое платье. А я просто не могу отойти в сторону, боюсь разжать руки – и потерять тебя. Это слабость. Непростительная слабость для такого, как я. Как все мы. Епископ прав, такие, как мы – опасны. Но я работаю на него, как он думает, а ты – по другую сторону баррикад… если бы я объяснил ему ситуацию, он бы понял. Он очень умен для своего грязного, погрязшего в грехах и тупости мира. Но он не согласился бы отпустить тебя. Он бы справедливо заметил, что твое здесь присутствие столь же нежелательно для меня, сколь и для церкви. Я не смог ничего объяснить. Я пообещал выполнить работу и попросил лишь день отсрочки. Один день. Одну ночь. Наше время на исходе. Я уже ничего не могу изменить. - Почему ты дрожишь? – Спрашиваешь ты. - Холодно, - шепчу я, зарываясь лицом в твои волосы. Хочу попросить прощения, но слова застревают в горле, и я молчу. Молюсь, чтобы ты догадалась, что я собираюсь сделать, чтобы оттолкнула меня и убежала прочь отсюда, пока еще есть время. Но ты никогда не сделаешь этого. Ты наивна и честна, как все Светлые. Холодно… твои руки теплые, но им не растопить льда в моей душе.
Я зажигаю огонь в камине, и мы садимся на ковер перед ним. Ты смотришь на пламя, и огоньки отражаются в твоих глазах. Я снова подхожу к окошку, смотрю на улицу. Дождь уже прекратился, но на изрытой мостовой полно луж. Трудно будет проехать… Карета уже стоит под нашими окнами, и, если ты сейчас выглянешь в окно, ты тоже ее увидишь. Но ты не смотришь. Белый порошок растворяется в багровой жидкости, и, когда я смотрю в окно сквозь бокал, все вокруг кажется залитым кровью. Я протягиваю тебе бокал. Ты берешь его, но пить не торопишься. Ты ведь никогда не любила алкоголь, верно? А, может быть, ты все-таки о чем-то догадалась? Если бы ты знала, как трудно улыбаться и говорить о глупостях в такой момент… если бы ты знала, как мне хочется выбить этот бокал у тебя из рук. Снова наполняю твой бокал, и ты морщишь свой носик, глядя, как я пью из бутылки. Фу, как вульгарно. Да, детка, аристократия – это еще не панацея от вульгарности. Чертовски хочется напиться до беспамятства, но именно сейчас этого делать нельзя. Ты потягиваешься, как котенок, и говоришь, что устала и хочешь спать. Ты не просишь меня уйти -это я, кажется, должен понять сам… но я не понимаю. Жду еще несколько минут, достаточно долго, чтобы увидеть, что ты действительно засыпаешь на ходу… неужели ты все еще ничего не подозреваешь?
Все-таки выхожу, слышу, как поворачивается ключ в твоем замке. Сейчас ты ляжешь спать и уснешь - просто уснешь, без снов, без кошмаров. Кошмар начнется, когда ты проснешься. Замок на твоей двери совсем простой, и довольно легкого толчка, чтобы он открылся. Я вхожу в ту дверь, из которой вышел несколько минут назад, но не узнаю твоего дома. Здесь как будто все изменилось… и здесь снова стало холодно. Когда я выхожу из дома с тобой на руках, мы, наверное, похожи на жениха с невестой, переступающих порог своего нового семейного очага. Только мы идем не к счастью… совсем наоборот. Кучер услужливо открывает передо мной дверь кареты, стараясь, впрочем, не приближаться, как будто одно прикосновение к нам способно отправить его душу прямо в ад. Бережно укладываю свою ношу на сидение. Ты мурлыкаешь во сне, как маленький котенок и сворачиваешься клубочком – как котенок же. Ты не боишься… почему же мне так страшно? Карета трогается с места, и холодный ночной ветер проникает в щели. Меня уже трясет от холода, но я не решаюсь даже пошевелиться, чтобы найти более теплое место. Не время сейчас думать об удобствах. Не время предаваться сентиментальным мыслям. «Ты сделал то, что сделал бы любой Темный на твоем месте – не больше, но и не меньше» - снова голос Шебалу. Холодный и расчетливый голос. – «Ты закончишь свою работу здесь, а потом отправишься дальше, верно?» Еще бы не верно. Смотрю в твое лицо. А вдруг я ошибался? Вдруг ты узнала меня… но я больше совсем ничего для тебя не значу? Вдруг ты специально пришла в этот мир, чтобы помешать мне? Пытаюсь заставить себя отнестись к тебе как к Светлому… как к врагу. Но это бесплодные усилия. У нас еще есть время. Немного, но есть. Мы поговорим с тобой… ты мне все расскажешь. «Мне холодно… согрей меня, пожалуйста… еще хотя бы раз…» Ты не слышишь. Ты никогда не слышала моих мыслей. Беру твою руку в свои, ты тихонько вздыхаешь во сне, когда чувствуешь мое прикосновение.
Она достала сахар. Стала сыпать на дракона, мирно дремлющего в чашке, приговаривая:
- Сейчас засахарим... и можно погреться!
Среди сахарных песчинок попались кофейные крошки, кто-то из работников полез грязной ложкой в сахарницу, вот они и прилипли. Темные песчинки летели вместе с сахаром на дракона и тот в полусне вдохнул их. И моментально проснулся. Вылупив глаза, дракон выскочил из чашки и заметал по столу, пытаясь укрыться среди выписок, монитора и прочей рабочей ерунды.
- Ну, куда же ты... а кипяток? - она вздохнула и поймала дракончика за хвост, возвращая в чашку. Осторожно залила горячей водой, выслушивая в очередной раз, как дракон дико верещит и возмущается. - Да у тебя же чешуя... ничего с тобой не будет... Заодно и твой радикулит вылечим! Сам же жаловался сколько...
И, в очередной раз, дракон, привыкнув к кипятку, заболтал перепончатыми лапками, перемешивая сахар...
Так и проходило тихое, раннее утро в самом обычном офисе, в самом обычном городе.
* * *
А появился в нашем офисе дракон совершенно случайно. Как-то раз Леля пошла купить зеленый чай в супер-маркет, ну и купила ту самую "счастливую пачку. В ней-то дракончик и отсиживался, в надежде добраться до своего родного городка. Бедолага еще не знал, что эта разновидность чая экспортируется в Россию, и увидеть своих древних родственников ему не суждено. Когда открыли пачку, какое-то время в кабинете было тихо, словно кто-то выключил звук. Зато потом ТАКОЕ началось. Сотрудницы визжали, пытаясь отловить зеленую не то мышь, не то таракана, которого нам подкинула вражеская держава. Сам же дракон не меньше нашего перепугался и метался по кабинету, пока не врезался в ножку Лелькиного стула. Ну, как такое несчастное создание не пожалеть? Ну, Лелька и пожалела. В процессе лечения остальные тоже прониклись любовью к странному существу и решили оставить его "ненадолго" до выяснения всех обстоятельств. Однако никто из нас китайского не знал и дракончик поселился в нашем кабинете на неопределенное количество времени. Отчего дракон был таким крохотным и зачем он таился в пачке зеленого чая, мы могли только гадать, каждый раз придумывая истории одна красочнее другой. С тех пор он живет в нашем буфете, питаясь чаем и прочими сладостями, которые мы покупаем в офис. А так как чешуя у него, как и у любого другого дракона, оказалась лечебной, кочует наш дракон из чашки в чашку. К слову, кричит он только для виду, любит, когда его жалеют, прижимая к теплой женской груди, самец все-таки, и весь женский коллектив в нем души не чает. На самом деле, горячая вода ему только на пользу. Особенно, зимой и осенью, когда температура падает и дракон впадает в депрессию. Снятся ему, наверное, его тихие, теплые места, шелест зеленой листвы и звон чистых родников...
Он любит забираться на подоконник и сидеть среди стволов молодого бамбука, который мы понатащили из цветочных магазинов специально, чтобы сделать жизнь нашего питомца более счастливой. И мы все надеемся, что когда-нибудь ему удастся вернуться на родину. Он уже выучил несколько фраз на русском языке, но не стремится с нами разговаривать. Наверное, просто не доверяет чужакам.
Ну, ничего, у нас есть давний клиент из Китая, который может там помочь. Осталось придумать, как мы будем показывать дракона ему, и как объяснять начальству, если клиент вдруг решит бросить сотрудничество с нашей фирмой.